В 1938г. его учеба на третьем курсе Горного института была прервана направлением в Военно-Морское училище имени Ф. Э. Дзержин­ского. Но не удалось завершить и его — война!
Первые месяцы боев Н. Г. Баринов — в составе артиллерий­ского дивизиона, где он выполнял обязанности электромеха­ника. Пришлось отстаивать рубежи Советской Родины под сна­рядами вражеских орудий и бомбежками авиации, нанося ответные удары по рвущимся к Ленинграду фашистам. Обста­новка особенно обострилась в сентябре — немецкие войска по­дошли к городу совсем близко и стремились последним натиском сокрушить оборону, чтобы затем полностью его раз­рушить, а оказавшиеся в кольце войска и население уничто­жить. Победа под Ленинградом позволила бы фашистскому командованию освободившиеся свои части перебросить для взятия Москвы и, следовательно, торжествовать окончательную победу над Советским Союзом.
Армады фашистских самолетов, вспоминает Н. Г. Баринов, волна за волной накатывались на наши позиции, а затем и на город, сбрасывая свой губительный груз. «22 сентября, проде­лав 20-километровый марш, мы в составе взвода 1-й Гвардей­ской дивизии Народного Ополчения, — рассказывал он, — при­были в Старый Петергоф. В тот день фашисты начали налет раньше обычного. Стаи черных со свастиками на фюзеляжах и крыльях „Юнкерсов” наплывали с Запада одна за другой. Шли колоннами, как на параде. Вибрирующий басовый гул моторов наполнял воздух, что мне уже было хорошо известно по пере­житым до этого бомбежкам под Сельцом и Ропшей. Но очень скоро под метким и губительным огнем зенитчиков Кронштадта этот картинный строй был разрушен. Несколько „Юнкер­сов”, оставляя за собой шлейфы дыма, свалились в воды Бал­тики. Другие развернулись в нашу сторону, и весь свой бомбо­вый груз сбросили на наши позиции».
«Воздушные налеты и интенсивные атаки наземных войск,— продолжал Н. Г. Баринов, — почти по всему периметру Ора­ниенбаумского плацдарма предпринимались противником по два-три раза в день. Но воины нашей дивизии, при взаимодей­ствии с артиллерией кораблей и фортов Кронштадта, не про­пускали врага. Рубежи на Троицком ручье, Английском и Чер­ном прудах и далее, вплоть до Старо-Петергофского вокзала, занятые 10-й и 11-й дивизиями, остались неприступными».
Н. Г. Баринов стал свидетелем одного из самых массирован­ных налетов на стоящий у Кронштадта знаменитый линкор «Марат». Это произошло 21 сентября — накануне воспроизве­денного выше эпизода. Этот день, вспоминал он, «был отмечен сильнейшим налетом фашистской авиации на кронштадтские форты и Морской завод этого города. Я насчитал более пяти­десяти бомбардировщиков „Ю-88”. Все небо — в разрывах зе­нитных снарядов. Стреляли с фортов, неутомимо били авто­маты линкора. С командного пункта — форта Константин — было видно, как настойчиво, нагло, пренебрегая опасностью (очевидно, перед ними была поставлена задача во что бы то ни стало сокрушить наносящий им тяжелые потери своими пушками линкор), атаковали они „Марат”. Вот один из ,,Юнкерсов” спикировал на корабль и с напряженным воем вы­рвался обратно. За ним тотчас поднялся громадный черный столб взрыва. По рейду прокатился глухой и мощный гром — бомба попала в пороховой погреб линкора. Носовая часть его оторвалась и ушла под воду, унося жизни многих матросов и находившихся там рабочих завода. Но смертельно раненый ко­рабль продолжал сражаться. Его зенитные автоматы не умол­кали. „Марат” был превращен в малоподвижную, но грозную башенную артиллерийскую установку. Он и в январе 1944 г. продолжал посылать фашистам свои смертоносные залпы 12-дюймового калибра».
Могу добавить, что этот волнующий и трагически завершив­шийся бой пришлось наблюдать и мне с позиции нашей зенит­ной батареи, расположенной на берегу Финского залива рядом с поселком Ольгино. Но я видел также и предыдущие героиче­ские сражения моряков линкора. Тогда — по мере приближения к городу фашистов — все активнее действовала их авиация. В зоне нашей видимости над пригородами Ленинграда и над заливом нередко завязывались воздушные бои между скорост­ными «Мессершмидтами» (немецкими истребителями) и наши­ми тихоходными, но очень маневренными «Чайками» и «И-16», ловко ускользавшими от огня проскакивающих на своих скоро­стях «Мессеров». Подчас долго кружилась такая «карусель», чаще всего заканчивавшаяся тем, что противники, видимо, из­расходовав горючее или боекомплекты, разлетались в разные стороны без победных рапортов своему командованию.
Нередкими тогда были и налеты на «Марат». И не раз под одобрительные возгласы наших батарейцев фашистские само­леты взрывались от меткого огня корабельных зенитчиков и находили свой конец на дне залива или вынуждены были по­спешно сбрасывать свой убойный груз в стороне от линкора.
И на суше, и на море матросы героически сражались или погибали достойно. «Люди! Русская земля! Любимый Балтфлот! Умираем, но не сдаемся» — такую посмертную записку оставил в солдатской фляге один из защитников на территории Петергофского парка. Обнаруженная лишь в 1949 г., она была как голос тех самоотверженных героев...
До 1944 г. в частях Кронштадтского морского оборонного района сражался Н. Г. Баринов. Затем была военно-морская база Парккола-Удд (до 1946 г.) и в 1946—1947 гг. — артилле­рийский дивизион известных фортов Красная Горка и Серая Лошадь. Но армия не была оставлена: в 1947—1950 гг. Н. Г. Баринов — слушатель, а потом адъюнкт Военно-морской академии имени А. Н. Крылова. В 1952 г. он защищает канди­датскую диссертацию и становится преподавателем, доцентом (1955 г.), заместителем начальника кафедры. В 1968 г. Н. Г. Ба­ринов защитил докторскую диссертацию.
В 1970 г., в звании инженер-капитана 1-го ранга, кавалер двух орденов Красной Звезды и 12 медалей, доктор наук, про­фессор пришел в университет, где с 1971 по 1986 г. заведовал кафедрой и вел активную научную и общественную работу на факультете прикладной математики и процессов управления.

Бережной А.Ф. Они сражались за Родину: Универсанты в годы войны и в послевоенные годы. Вып. 3. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1997. С. 9-12.