Ирина Николаевна Юматова, доцент филологического фа­культета и руководитель его ветеранской организации. М. Ива­нов в «Ленинградском университете» (1 марта 1985 г.) напи­сал о ней статью. Я привожу ее.

«Ирина Николаевна Юматова хорошо помнит то время: су­ровые, встревоженные лица людей, толпы вокруг репродукто­ров, передававших сводки с фронтов войны, битком набитые военкоматы.

Ходила в военкомат и она, но разговор всегда был один и тот же: „Вы медсестра?” — „Нет”. — „На машинке стучать уме­ете?” — „Нет”, — признавалась Ирина. „Владеете немец­ким?” — И тут преподавателю кафедры иностранных языков ЛГУ приходилось разочарованно вздыхать: владеть-то она владела, но не немецким, а французским языком.

А потом Ирина узнала: в ЛГУ открываются курсы медсе­стер — специальность эта становилась одной из самых необ­ходимых в жестокие годы войны. Учились по ускоренной про­грамме. Экзамены сдавали в обледенелой аудитории. Позади были несколько самых тяжелых месяцев ленинградской блока­ды. Никогда не забыть Ирине Николаевне это страшное, но героическое время. Известно ведь, что немцы были уверены — от неимоверных страданий и лишений люди в осажденном го­роде превратятся в обезумевшую голодную толпу. Это была логика фашизма. Ленинградцы же жили своей логикой, кото­рую фашистам было не суждено понять.

В январе 1942 г. Ирина Николаевна — теперь уже медсест­ра — была направлена в 44-ю дивизию Волховского фронта. Через Ладогу по знаменитой Дороге Жизни перебирались но­чью. В машине находились в основном эвакуированные. Поч­ти всю трассу проехали без происшествий, вдруг уже перед долгожданным берегом забуксовали! Из кабины к замерзшим пассажирам заглянул шофер: „А ну, братва, толкнем!” — не то попросил, не то приказал он. Из всей „братвы” смогли ше­вельнуться только трое. „Давай, давай, ребята!” — подбадри­вал шофер. — „Земля-то близко!” Кое-как вылезли. Ну какая, кажется, могла быть помощь от трех изможденных мужчин, которых и вывозили-то из города, чтобы спасти их от полного физического истощения?

А ведь толкнули! — вспоминает И. Н. Юматова. — Толк­нули, вытащили машину. Я часто вспоминаю этот эпизод как один из характерных примеров того, как духовные силы чело­века помогают преодолевать ему физическую слабость...

А под Волховом с Ириной Юматовой случилась беда. От­ведала горячего чая со сгущенным молоком, „горячего хлеба” и... очутилась в госпитале. Пролежала почти полмесяца. В первые дни краем сознания помнила, как главный врач, осмот­рев ее, сказал усталым голосом: „Если на днях не станет луч­ше, будем резать” (подозревали заворот кишок). Однако, к счастью, обошлось без операции. До своей 44-й дивизии Юма­това добралась лишь спустя двадцать дней со дня отправки. Всякого повидала за эти дни. И раненых, и голодных, но везде, где только она ни была, узнав, что она из Ленинграда, люди делились буквально всем, что имели. И продуктами, и доброй заботой.

В одном селе, — рассказывает Ирина Николаевна, — при­шлось заночевать в худой избенке. В ней жила мать с тремя детьми. Расспросили: кто, откуда, а потом, смотрю, кладет на стол несколько картофелин. „Ешь, дочка!” — такое не забыва­ется никогда.

В штабе 44-й дивизии И. Н. Юматова получила сначала назначение в заградительный батальон, а потом в штабную батарею при командующем артиллерией дивизии:

Служба медсестры известно какая — первая помощь ра­неному или больному: санитарная гигиена в части, эвакуация тяжелораненых в госпиталь. Трудно ли было? А кому на вой­не не тяжело? В 44-м вступила в партию. Пришлось освоить и специальность машинистки, а однажды пригодилось и знание французского языка. Да, да, как-то к нам в плен попали эль­засцы. Они, разумеется, по-немецки ни слова. Мол, мы фран­цузы, и все тут. Вызвали меня. Допросили их. А они и пере­пуганы насмерть, и обрадованы, что нашелся человек, говоря­щий по-французски, да к тому же еще и женщина. Рассказали все, что знали, а сами все повторяют: "Мы не немцы, мы эль­засцы, французы, то есть немцы заставили, мол, нас вое­вать...".

Вместе с 44-й дивизией прошла Ирина Николаевна дорога­ми войны до Прибалтики. Брали бойцы 44-й Псков, Чудово, Ригу... А Победу встретили недалеко от городка Вентспилс, в лесу.

Узнали о капитуляции еще ночью; все смеялись, кто-то плакал...

А потом снова университет. До 1949 г. Ирина Николаевна работала ассистентом, а потом старшим преподавателем ка­федры французского языка. Побывала во Франции, где пре­подавала русский язык в двух университетах. В 1963 г. стала доцентом. А в 1979 г. Ирину Николаевну выбрали председа­телем секции ветеранов филологического факультета. Она на­граждена медалями „За боевые заслуги”, „За победу над Гер­манией” и почетным знаком Советского Комитета ветеранов войны».

Коротенькую заметку о И. Н. Юматовой я опубликовал в университетской газете 4 марта 1983 г. Мне не удалось полу­чить от самой Ирины Николаевны новые материалы о ее жиз­ни и деятельности. Всякий раз, когда я задавал вопросы о ней лично, рассказывала мне о своих коллегах — женщинах — ве­теранах филфака. Эти рассказы ее я использовал в коротких очерках о них. А вот о ней самой могу добавить лишь то, что она добрая, милая, умная и очень обаятельная женщина.

Барабанов В. Ф. Они сражались за Родину: Универсанты в годы войны и послевоенные годы. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1992. С. 130-132.