Январь 1943 г. Зима в Ленинграде опять снежная и холодная. Город и фронт по сути дела слились и в едином дыхании устремлены разорвать замкнувшее нас кольцо блокады.
В привычном уже новом слове «блокадник» появился новый смысл. Блокадник — это уже не обреченный, умирающий человек с особым блеском глубоко запавших глаз. Нет, это человек, перешагнувший через смерть зимы 1941—42 г., а весной спасший город живых — от мертвых, восстановивший в городе воду и чистоту.
Утром по прочищенным в снегу дорожкам, желтеющим свежепосыпанным песком, уверенно идут на работу люди. Блокадные трудности перестали быть смертельными, но они остались. Человеческое достоинство ленинградцев было столь велико, что никто не жаловался, не говорил о погибших. Да, сейчас мы не имеем обыкновения об этом говорить, но знаем, что у каждого из нас угасли от голода родные, друзья, соседи, погибали они и от бомбежек, обстрелов… Блокада. Пережитое от нас никогда не уходит.
Я служила военным переводчиком в политуправлении Ленфронта, и вдруг приказ — получить командировку. По пути стало ясно — двигаемся в район Колтушей — 67 Армия! Время наступило такое желанное для всех нас. Сразу же, как только началась операция, стали поступать документы. Переводчики работали буквально день и ночь. Впервые на нашем фронте было так много пленных. Уже по громадному количеству их документов и писем стало очевидно, что операция проходит успешно. Недолго осталось ждать счастливой вести — блокада прорвана. Как это произошло в Ленинграде — не знаю, так как вернулась позже, но никто не мог сдержать слез, рассказывая о великом событии — прорыве блокады.
Линия фронта ближе всего находилась к городу на западе — от Финского залива к Дачному, отступая затем к югу. Через линию фронта проходила трамвайная линия. Это был не только самый близкий, но и чрезвычайно сложный участок фронта. Здесь фашисты занимали плато, а мы находились у подножья глинта на плоской равнине, где абсолютно все просматривалось. Летом 1941 г. наши пограничники (6-й погранотряд) остановили здесь наступающие фашистские войска, а в январе 1944 г. здесь же, уже в составе дивизии Ленинградского фронта, обратили врагов в бегство.
Январь 1944 г. Ночью в тишине полупустого спящего города по улицам идут наши войска. Позади Лисий Нос, Новая Деревня. Вот виден Елагин остров, весь заснеженный, в рассвете зимнего утра. Далеко, далеко растянулись батальоны нашего полка… Прошли Летний Сад, Садовую. Вот Нарвские ворота — знакомые все места. Это обрадовало всех — идем на нашу оборону, в Дачное. В Автово остановка. На следующий день я уже в штабе батальона. Кончилась артподготовка, началось наступление. Взята Ропша, а мы все еще перед Лиговым. Но вот и наши войска двинулись вперед. Мне пришлось задержаться (были пленные), а потом догонять своих. Долина реки Дудергофки, перед которой проходила нейтральная полоса, странно — ничья, уже позади. Мы на Петергофском шоссе. Деревни пустые. Нигде ни души. Все сгорело, остались печи и пепел. Иногда поднимается легкий дымок совсем недавно погасшего пожара. Только вдали яркое зарево. Полыхают пожары, зловеще освещая ночь. Перед нами взорванный мост… А потом мне принесли переводить подробную немецкую инструкцию, как немцы готовились его взорвать. Инструкция была составлена задолго до их отступления. Какая предусмотрительность! Фашисты чувствовали, что им здесь не бывать.
Город свободен! Как прошел салют в освобожденном Ленинграде я, конечно, не знаю. Мы были уже далеко от города.
О.Н.Казакова, 1965 г.
Материал "Ольга Николаевна Казакова", опубликованный в журнале "Санкт-Петербургский университет" №10, 2002 г.