Закрыть

Меню

Операция под руководством пехотинца

Старшая операционная сестра Ирина Алексеевна Васильева приступила к обязанностям в октябре 1941 года, когда уже началась героическая борьба за Ленинград. Служила на Центральном фронте и в ударной армии, в армейском госпитале Белорусского фронта, в составе которого участвовала в освобождении Варшавы и взятии Берлина. Трудно представить число операций, в которых она участвовала, скольким бойцам оказала медицинскую помощь. Была дважды ранена сама. Мы публикуем отрывки из ее записок «Уходили комсомольцы», включенных в книгу «Шла война». В них она пишет о людях, которые учили медсестер на фронте великой мудрости жизни.

 

Надевайте халаты – раненых много

Июнь 1941 года. В Ленинградском университете шла экзаменационная сессия. 17-го числа мы сдавали экзамен по русской истории. Никто из нас тогда не предполагал, что это будет последний экзамен, сданный нами в мирной обстановке. Кроме двух курсов Университета, мы имели незаконченное медицинское образование: занимались в школе медицинских сестер, уже прошли солидную практику в военном госпитале в зиму 1939-1940 годов во время войны с белофиннами. Мы были горды этим, и, собравшись на рассвете 23 июня 1941 года в университетском дворе, мы не сомневались ни минуты, что уж кого-кого, а нас-то прямо направят на фронт.

В Василеостровском райкоме комсомола было не протолкнуться. Дежурный взял у нас заявления…Ответ последовал через несколько дней. Секретарь райкома, по заслугам оценив нашу твердую решимость бороться с фашистами, сказал не менее твердо: «Доучиваться надо, девушки, у вас и дипломов-то о медицинском образовании еще нет. Время трудное, но вам помогут продолжить занятия…»

И мы начали усердно учиться в школе медсестер. Особенно важна была хирургическая практика. Несколько человек назначили в больницу имени 25 Октября к известному хирургу Ивану Петровичу Виноградову. Он был строг и требователен с нами, но в душе это был человек мягкий, отзывчивый и очень добрый. Если мы стали неплохими, как говорили, медсестрами, то обязаны целиком ему.

8 сентября утром мы сдали экзамены по хирургии на «отлично». «Поступило предложение», − крикнула на лестнице Ира Ковалева, − навестить университет». Он напоминал нам мирные дни, и походы туда был всегда радостью. Но теперь на филологическом факультете мы узнали трагические новости: погиб при эвакуации кораблей из Таллина профессор Орест Вениаминович Цехновицер, погиб бессменный комсомольский вожак Сергей Максимов… Мы стояли подавленные.

Вдруг завыли сирены. И сразу забили зенитки. Вскоре послышались отдаленные разрывы бомб. Такого налета на Ленинград еще не было. Бойцы МТБО загоняли всех в бомбоубежище, но мы не пошли. Мы смотрели в окно, выходящее на набережную. Из-за Исаакиевского собора начали подыматься клубы черного дыма. Что делать? Куда идти? Где мы нужнее всего? Ответ был ясен: в больницу. Как-то быстро стемнело. Валя Орлова, Ира Ковалева пошли через Дворцовый мост. Лучи прожекторов ощупывали небо, кое-где слышалась артиллерийская канонада. Гитлеровцы стягивали кольцо вокруг города. По проспекту Майорова добрались до набережной Фонтанки. Вот и больница. Иван Петрович был озабочен и угрюм, но глаза его засветились, когда он увидел нас: «Хорошо, что пришли! Быстро надевайте халаты – и в приемный покой. Раненых много». Поздно вечером налет повторился, еще боле жестокий, стоял какой-то сплошной свист и грохот. Приносили все новых и новых раненых. Помогая врачам, занятые делом, мы не заметили, как на улице стало светло, в маленьком садике перед больницей золотилась листва.

«Надо отдохнуть, девочки, теперь все дни и ночи будут такими», − сказал Иван Петрович.

 

Госпиталь показался казармой

Снег в Ленинграде в 1941 году выпал рано. 14 октября он покрыл улицы города тонким слоем и не таял. Но кое-где на деревьях еще трепетали желтые, чудом уцелевшие листья. В этот день мы вчетвером важно шествовали по Большому проспекту в шинелях не по росту, в кирзовых сапогах, пилотках и с противогазными сумками через плечо. Были горды тем, что как воины Красной Армии с путевкой военкомата направляемся к месту своей службы на улицу Красного Курсанта, дом 21, в распоряжение корврача Кючарианца. После хорошо оборудованной больницы здание это показалось нам казармой. Как здесь можно устроить госпиталь? Но в одном крыле уже полно раненых. Они лежали в больших аудиториях, превращенных в палаты, в коридорах. Кто на койках, кто на деревянных топчанах. Меня и Валю Орлову сразу определили в операционную. Уже кто-то сообщил, что мы работали у профессора Виноградова. Нужно было организовать новое отделение. Палатные медсестры занялись устройством палат, а мы – оснащением перевязочной и операционной. Рабочие руки нужны были всюду. Даже ночами приходилось помогать принимать раненых в приемном покое или работать в перевязочной другого отделения, уже действовавшего.

 

Тибиалис с хвостиком

Вспоминается лето 1943 года, напряженные бои за Орел. Да к тому же жарища страшная, выше 30 градусов. У медиков не было ни минуты передышки. Раненые поступали сплошным потоком. Всем требовалась незамедлительная помощь. Хирурги и медсестры не отходили от операционного стола сутками, работали во время жестоких массированных налетов вражеских бомбардировщиков.

Был такой эпизод. Однажды утром пехотинец Ваня Козлов, уже выздоравливающий, с гипсовой повязкой на правой ступне появился в операционной, сказав, что желает «не бездельничать, а хоть как-то воевать». Как-то ночью, когда все уже падали от усталости, поступил раненый с раздробленной стопой и начинающейся гангреной. Ампутация была необходима. Это было каждому ясно. Дали наркоз, операция началась. Вдруг хирург, не спавший несколько ночей подряд, побледнел, на лбу выступили крупные капли пота. Мы поняли − ему плохо. Он сказал: «Ира, ты должна закончить операцию. Это необходимо. Ты сумеешь». И, шатаясь, вышел из операционной. И тут Ваня, понимая, что творилось в моей душе, казалось бы, не к месту, начал меня поучать: «Ну вот, сестричка, сейчас перевяжешь артерии – “тибиалис с бантиком” и “тибиалис с хвостиком”», – так он быстро переименовал названия двух артерий голени – медицинские термины он часто слышал в операционной: «Ну вот, хорошо! Шелк-то у нас крепкий, хорошо! Теперь будем тихонечко снимать жгут, возьми зажимчики. Не волнуйся, все хорошо идет, все хорошо. Ну вот, видишь, вот здесь еще завязывай, завязывай. Теперь повязочку хорошую… Гляди, как хорошо получилось!»

Мне хотелось рассказать о людях, которые, будь то опытный хирург, или бесхитростный, душевный, никогда не унывающий боец-пехотинец, учили меня и моих подруг великой мудрости жизни.

Материалы предоставлены Советом ветеранов филологического факультета СПбГУ

Уважаемые универсанты! Если вы заметили неточность в опубликованных сведениях, просим Вас присылать информацию на электронный адрес pro@spbu.ru