Михаил Ельяшкевич окончил Первый Ленинградский педагогический институт иностранных языков в 1940-м. В июне 1941-го преподаватель учил английскому студентов всех трех курсов Учительского института иностранных языков в тихом северокавказском Ворошиловске, ныне переименованном в Ставрополь. Как и многие его товарищи, с началом войны он стал регулярно ходить в военкомат и просить взять его в армию. Каждый раз он возвращался домой ни с чем. Однако в сентябре 1941 года его почти ежедневные визиты дали плоды: Ельяшкевича отправили в формировавшуюся тогда в Ставрополе 343-ю стрелковую дивизию и сразу же назначили на должность военного переводчика 1155-го стрелкового полка. Там бывший преподаватель английского за две недели вызубрил больше 200 страниц немецкого разговорника, изданного Генштабом.

1941 год. Ростов-на-Дону

Почти сразу после присяги новобранцев доставили в Ростов-на-Дону. Не все бойцы успели получить боевое оружие: в каждом взводе было два-три стрелка с деревянными макетами вместо настоящих винтовок. Михаил Львович Ельяшкевич вспоминает, что жители провожали солдат на фронт с грустью. Женщины плакали. Солдатам предстояло занять позиции в 10-15 километрах к северо-западу от Ростова. Первую половину пути отряд преодолел без приключений. Ближе к пункту назначения начались налеты вражеской авиации. У красноармейцев не было ни зениток, ни пулеметов, поэтому солдаты оказались беззащитны. Тем не менее, за счет стремительности марш-броска добраться до линии фронта удалось с минимальными потерями. Полк занял позиции между деревнями Крым и Чалтырь в середине октября и успешно сдерживал противника вплоть до двадцатых чисел ноября. Однако в ноябре нацисты прорвали оборону дивизии, стоявшей справа от дислокации полка, в котором служил Михаил Ельяшкевич. 21-го числа Вермахт полностью занимает город Ростов.

Спустя восемь дней город удалось отбить. Из-за ударов, нанесенным с юга и северо-востока, немцы были вынуждены оставить город. Это была одна из первых стратегических побед Красной Армии. В результате планы нацистского командования по вторжению на Северный Кавказ были сорваны, а силы группы армий «Юг» оказались скованы. В то же время, продолжить начатое и окончательно разбить немцев Советы не могли: ни сил, ни вооружения не хватало. Новый 1942 год Михаил Ельяшкевич встречал с товарищами в траншеях с домашними пряниками, ста граммами водки и тремя тостами: «За Родину», «За Сталина», «За Победу»!

1942 год. Харьков

В середине января 1115-й стрелковый полк расположился на подковообразном выступе на линии фронта к юго-востоку от Харькова. Здесь шли ожесточенные бои местного значения, в которых участвовали все: солдатам на подмогу приходили офицеры, повара, связисты, санитары, саперы…

В связи с боями на этом участке Ельяшкевич вспоминает кадрового майора Тищенко. Это был один из тех полумифических офицеров, которые шли в бой первыми, увлекали за собой подчиненных и заботились о каждом солдате. Лично Михаила Львовича он спас от неминуемой гибели (как именно, ветеран не уточняет) при освобождении Глазуновки. В одном из таких боев Тищенко был ранен – майора сменил капитан Сидоров. К началу апреля бои прекратились. Обе стороны копили силы для очередной стратегической операции. 12 мая советские войска начинают наступление, взламывают оборону немцев и продвигаются вперед на 25-30 километров. Однако нацистское контрнаступление 17 мая останавливает Красную Армию. Часть советской группировки оказалась в окружении. В сложившейся ситуации Ельяшкевич винит «отсутствие опыта ведения наступления большими силами, ошибки вышестоящего командования, неполную сколоченность соединений и низкую обеспеченность боевой техникой и боеприпасами».

За несколько дней до вражеского контрнаступления 343-ю СД отводят в резерв армии. Но уже 23 мая еще не полностью восстановившуюся дивизию вместе с другими частями бросают прорывать нацистское кольцо извне. Спасти удалось только 22 тысячи человек. Сколько красноармейцев сгинуло в «котле», Михаил Львович не уточняет. Для полка это было тяжелое сражение. Многие товарищи Ельяшкевича и их командиры не вернулись именно из-под Харькова.

1942. Сталинград

Поражение под Харьковом серьезно ухудшило положение на юге советско-германского фронта. Не углубляясь в подробности последнего стратегического поражения РККА, Михаил Львович с куда большим удовольствием переходит к описанию героической Сталинградской битвы. Оборонительная фаза боев за город началась 17 июля 1942 года.

К началу описываемых событий военного переводчика Михаила Ельяшкевича перевели из штаба полка в штаб дивизии и сразу же направили в расположение разведроты. В излучине Дона саперы и разведчики дивизии подготовили все для засады. Тут же они уничтожили авангардную мотогруппу немецких разведчиков, захватив при этом несколько вражеских солдат. За бои в излучине Дона Ельяшкевич получил свою первую боевую награду – медаль «За Отвагу».

В ночь на 9 августа Ельяшкевич поручают ответственное задание: собрать всех командиров частей и соединений, чтобы они могли договориться о взаимодействии войск.

«Каждый командир давал краткую характеристику наступавшего противника и оборонительных действий своего соединения, а в заключение горячо доказывал целесообразность отвода наших войск от этого плацдарма на левый берег Дона», − вспоминает Михаил Львович. Эти разговоры тихим голосом пресек полковник Чувашев: «Возможно, вы и правы, но есть приказ НКО № 227 от 28 июля 1942 года – ни шагу назад!» После этого говорили уже только о том, как удержать плацдарм. Отстоять плацдарм удалось. Дивизию перебросили контратаковать немцев северо-западнее Сталинграда. К северу от города немецкие танки уже вышли к Волге…

Ельяшкевич и его товарищи били по флангам немецкой группировки, помогая героическим защитникам Сталинграда удержать город. При этом дивизия несла ощутимые потери. Завершилась оборонительная фаза сражения 18 ноября. Уже на следующий день на севере и юге советские войска начали решительное наступление. А 30 ноября красноармейцы замкнули кольцо вокруг 330 тысяч нацистов. Все попытки выручить зажатых в «котле» немцев провалились. Ссылаясь на показания военнопленных, Ельяшкевич говорит о том, как «умирали от болезней и голода, замерзали в снежных сугробах, душили друг друга из-за куска сперва собачьего, а затем и кошачьего мяса, быстро дичали, гадили друг на друга в траншеях и подвалах Сталинграда».

8 января 1943 года советское командование во избежание еще большего кровопролития предложило окруженным нацистам под командованием генерал-полковника Паулюса сдаться. Те отказались. С 10 января «котел» постоянно сжимался, а 26 января немцев рассекли на две части. Южная часть капитулировала под командованием Паулюса (уже фельдмаршала) 31 января. Фельдмаршала Вермахта «выволокли из глубины подвала Сталинградского универмага». Северной группировкой противника руководил генерал-полковник Штреккер.

Последняя ночь битвы

В ночь на 2 февраля никто в штабе не спал. Все готовились к решающему штурму, назначенному на девять утра. За четыре часа до штурма с Ельяшкевичем, назначенным дежурным офицером, связывается командир 1151-го стрелкового полка майор Науменко. «Он мне сообщает, – вспоминает Михаил Львович, – что с белым флажком линию фронта перешёл немецкий обер-лейтенант в парадной форме и часто повторяет два слова: «регимент» и «капитулирен». Ельяшкевич угадывает в нем парламентера: «Немедленно соединяюсь с командиром дивизии генерал-майором Усенко и получаю срочный приказ доставить немецкого парламентёра в Орловку, на КП». Там их ждали генералы Усенко и Козлов. Капитуляцию решили принять без оговорок. Поехали (на генеральской машине) принимать. Доехали до первого противотанкового рва. По обе стороны – снежные заносы. Мороз. Можно объехать, но время терять нельзя: немецкий парламентер, разведчик и переводчик Михаил Ельяшкевич выходят и идут дальше пешком.

«Парламентеры! Не стрелять!» – объявляют Ельяшкевич и обер-лейтенант на разных языках. На окраине города их встречает командир танковой дивизии генерал-лейтенант Ленски. На предложение капитулировать отвечает, что не имеет права принимать такие решения без начальства. Вместе они пошли к генерал-полковнику Штреккеру. Генерал-полковник встретил их в подвале одного из цехов тракторного завода. Вместо ответа на известия о согласии советского командования принять капитуляцию Штреккер опускает голову и долго молча думает. Наконец, Штреккер выдвигает одну просьбу: помочь больным и раненным солдатам Вермахта.

Ельяшкевич считает «что разговор о больных и раненых понадобился немецкому генералу для того, чтобы отвлечь наше внимание от звериной сущности фашистского командования, которое принуждало своих тяжело больных и раненых сидеть в траншеях и подвалах Сталинграда и стрелять до последнего патрона», но просьбу принял и слово сдержал. Штреккер обзвонил полевых командиров и приказал действовать в соответствии с инструкциями Ельяшкевича. В этот момент «один из штабных офицеров высокого ранга, который стоял слева от меня, вышел из замкнутого круга, удалился в дальний угол просторного подвала, выстрелил из пистолета себе в висок и упал замертво». После этого генерал приказал подчиненным сдать оружие, а красноармейцев вежливо попросил удалиться из подвала. Выстрел фашистского фанатика был последним выстрелом во всем Сталинграде. В тот день казалось, что пленным не будет конца. В плен попала 91 тысяча немецких солдат, офицеров и генералов.

После Сталинградской битвы советская армия перехватила стратегическую инициативу. От этого поражения Третий Рейх не оправится уже никогда. 343-я СД была переименована в 97-ю гвардейскую СД, а 66-я армия стала 56-ой гвардейской армией. Ельяшкевичу вручили орден Красного Знамени, теперь он – гвардии капитан.

Степной фронт и Курская битва

Зимой и весной 1942-1943 гг. советские войска активно отвоевывали занятые противником территории, была прорвана блокада Ленинграда. Пока новоиспеченная 97-я гвардейская дивизия праздновала победу под Сталинградом, Красная Армия выбила немцев из Курска, Белгорода, Харькова. А потом, под натиском превосходящих сил врага, красноармейцы оставили сначала Харьков (8 марта), а потом и Белгород (к 26 марта), закрепившись на реке Северный Донец. В результате зимне-весеннего наступления РККА на линии фронта образовался огромный выступ, вошедший в историю как Курская дуга.

12 июля 1943 на ней, близ деревни Прохоровка, состоялось крупнейшее в истории танковое сражение. «Впервые за всю войну я вижу наяву весьма впечатляющую картину, – делится впечатлениями Ельяшкевич. – Глубоко эшелонированными волнами летят советские самолёты на различных высотах, армада наших танков и самоходных артиллерийских установок мчится на запад, за танками в боевых порядках совершает форсированный бросок царица полей – наша пехота – по всему фронту, от горизонта до горизонта, и на всю охватываемую взором глубину».

Подоспевшие войска Степного фронта отбили последнее наступление обескровленного врага. А 19 июля советская армия начала наступление. «Одержана очередная крупная победа. Закреплена завоёванная нами под стенами Сталинграда стратегическая инициатива. Положен конец наступательным кампаниям фашистского командования, завершен перелом в ходе войны», – подводит итоги битвы ветеран.

При отступлении нацисты применяли тактику выжженной земли: в освобожденных городах Украины солдат встречали лишь опаленные руины. Чудом спасшиеся местные рассказывали о страшной участи своих близких. Даже закаленные войной сердца красноармейцев сжимались от боли. У города Кременчуга группа Ельяшкевича с разрешения командования дивизии освобождает группу гражданских, конвоируемую немцами. А в день освобождения самого города дивизии, в которой служил Михаил Львович, присваивают еще одно наименование: Кременчугская.

Победа

У Днестровского водного рубежа Ельяшкевичу пришлось попрощаться с родной 97-й – вышестоящему командованию понадобились знания в области английского языка, и выбор пал на него. Так он был направлен в Краснознамённую Отдельную разведывательную часть особого назначения («Осназ»). Даже после крупных стратегических побед враг оставался грозен и опасен. «Каждая, даже малая победа требовала от нас много жизней, крови и пота», − подчеркивает ветеран. С новыми боевыми разведчиками по осназовской части Михаил Львович исколесил вместе с мангруппами Румынию и Венгрию, Польщу и Чехословакию, немного проехал и по Германии, но не на боевом коне, как бывало раньше, а на специальной автомашине ГАЗ’овской марки. Всюду их встречали радостные улыбки, тёплый приём, море цветов и искренние благодарности за освобождение наших братьев-славян и народов других Восточно-Европейских стран от фашистского рабства. А День Победы часть «Осназ» встречала недалеко от Праги, освобожденной лишь 12 мая. «Когда все Восточно-Европейские страны были надёжно освобождены нашими славными войсками и над Рейхстагом гордо развевалось советское победоносное знамя, − вспоминает М. Ельяшкевич, − мы возвратились на родную землю, жадно припали к ней грудью, обняли её распростёртыми руками, три раза её нежно поцеловали и вскоре разошлись по домам». Нам, живущим через десятилетия после тех непростых подвигов, товарищ Ельяшкевич желает «счастья под мирным небом».

Подготовил Максим Жабко

Материалы предоставлены Советом ветеранов филологического факультета СПбГУ