8 - й ОТДЕЛЬНЫЙ РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЙ АВИАЦИОННЫЙ ПОЛК

8-й ВОЗДУШНОЙ АРМИИ 4-го УКРАИНСКОГО ФРОНТА

ВОСПОМИНАНИЯ

Передо мной личная летная книжка фронтовых дней, небольшого фор­мата, розового цвета. В ней записаны писарем 2 –й эскадрильи 8 ОРАП все мои боевые вылеты с кратким боевым донесением, а также перелеты с аэродрома на аэродром.

Первая запись: 20.08.43 года, С-Т Пе-2, время 3 часа 30 мин. Перелет Петрвск-Зимовники- Шахты.

Мы пять экипажей, окончившие Давлекановское Авиационное Разведы­вательное училище в июле 1943 года, были направлены в запасной авиа­ционный полк г. Петровска. Выполнив несколько тренировочных полетов на высоте 7000-8000 метров и получив новые самолеты Пе-2, из Петровска перелетели на аэродром Зимовники. На аэродром Зимовники за нами при­летел лидер- командир 2 аэ 8 ОРАП майор Червяков со штурманом аэ капитаном Елецких.

Нас всех удавило и мы с восхищением наблюдали за необычным заходом на посадку майора Червякова. Он на посадку заходил с крутой глиссадой планирова­ния, градусов под 35- 40° и мастерски - на три точки посадил самолет у «Т».

Майор Червяков и капитан Елецких ознакомили нас с особенностями и порядком перелета на аэродром Шахты, предупредили об усилении осмот­рительности экипажем в воздухе, так как аэродром Шахты находился в прифронтовой полосе и возможны нападения и атаки фашистских истребите­лей.

Мы прилетели на аэродром Шахты. Во время посадки я заметил, что у «Т» находится несколько офицеров. Потом я узнал, что за нашей по­садкой наблюдал командир 8 ОРАП полковник Ситкин и мой будущий командир звена старший лейтенант Вишенков Б.М.

После посадки все экипажи пригласили к командиру полка. Полковник Ситкин познакомился с нами, рассказал нам о положении на фронте, о деятельности авиации противника и других средствах ПВО противника, о наших задачах, об особенностях полетов на разведку. Мы слушали его с огромным вниманием. Беседа командира полка с нами была доброжела­тельна и проникнута заботой о нас, о сохранении нашей жизни.

Мы все прибыли на пополнение в 8 ОРАП, надолго запомнили эту беседу.

Весь личный состав полка к нам отнесся доброжелательно , и все старались ввести нас в курс событий.

Первый день прилета на фронтовой аэродром Шахты мне еще запомнился обедом, которым нас накормили. Я впервые в жизни ел борщ, и он мне показался настолько вкусным, что я помню и сейчас через 40 лет. На второе были свиные отбивные с картошкой. Отбивные были величиной с лопату,и, без соответствующей тренировки, с ней не управишься за один присест. И еще нас угощали маньчжуйскими арбузами, очень сладкими и хо­лодными. Оказывается, холодными они были потому, что экипажи, вылетая на выполнение боевого задания, по несколько арбузов брали в самолет, в кабину стрелка радиста. Полеты на разведку противника в хорошую по­году обычно выполнялись на высоте 7000-8000 метров, а на этой высоте температура воздуха -45-55° и арбузы за 2 часа полета успевали охла­диться.

На другой день нас распределили по эскадрильям и по звеньям. Наш экипаж: я - Сергейчев И.Г., командир экипажа-летчик , Ивонин Ф.П.-штурман экипажа, Метелица И.- стрелок-радист были направлены во вторую эскадрилью;

- командир А.Э.(авиационная эскадрилья) майор Червяков, штурман А.Э. каштан Елецких Г.Н. - и во второе звено - командир звена - старший лейтенант Вишенков В.Н., штурман звена старший лейтенант Хрипков Т.Н.

Командир звена старший лейтенант Вишенков В.Н. нашему экипажу вы­делил самолет Пе-2 N 29 с моторами 105-РН - техник самолета старший сержант Сизиков П.Ф.- сибиряк, очень расторопный и толковый никогда не унывающий и всегда веселый парень.

Командир и штурман звена с нашим экипажем, не теряя времени стали конкретно и детально вводить нас в боевую жизнь. Очень тщательно изу­чили район боевых действий, аэродромы противника и другие средства ПВО, линию фронта, запасные аэродромы на нашей территории.

Очень детально и тщательно на макетах самолетов были изучены противозенитные маневры и маневры на срыв атак истребителей противника. Этому придавалось в полку особое значение. Нам сказали, что есть приказ Сталина И.В. о том, что самолету разведчику запрещается всту­пать в бой с самолетом противника, а используя всевозможные маневры и огонь самолеты уходят от противника, т.к разведывательные данные, добытые в полете, должны стать достоянием командования. Ибо один разведывательный полет спасает тысячи бойцов наземных войск. Насколь­ко серьезно в 8 ОРАП проявляли заботу о жизни экипажей, приведу один пример. Командир полка полковник Ситкин доложил командующему 8 Воздушной армии генералу Хрюкину Т.Т. о необходимости практической тренировки экипажей полка в отражении и срыве атак истребителей про­тивника. Командующий 8 ВА(Воздушной Армии) также придавая важное значение этим трени­ровкам, выделил самого лучшего воздушного бойца 8 ВА капитана Лавриненкова, ныне генерала-полковника авиации дважды героя Советского Союза. Капитан Лавриненков со своим напарником прилетели на аэродром Шахты в конце августа. Перед тренировочным полетом капитан Лавриненков подробно рассказывал экипажам нашего полка некоторые особенности атаки истребителей ,и какие маневры экипажей на самолете Пе-2 более всего затрудняют атаки истребителей и делают их почти невозможными.

Капитан Лавриненков со своим напарником в течение 3-х дней про­вели тренировочные полеты со всеми экипажами полка. После полетов был проведен подробный разбор полетов, где с помощью пленки и кинофотоаппарата были выявлены все ошибки экипажей и даны конкретные реко­мендации - какой маневр следует выполнить в той или другой ситуации и обстановке. На разборе выяснилось, что наиболее опытные экипажи на­шего полка вообще не попали в прицел истребителей, и наоборот, истре­бители попадались в прицелы штурманов и стрелков-радистов наших эки­пажей. Эти тренировочные полеты внесли в наши экипажи уверенность и сняли напряженность при встрече с истребителями противника.

Подготовка к боевым действиям нашего экипажа закончена, как так­тическая , так и морально-психологическая. На это ушло семь дней, в том числе и тренировочные полеты в районе аэродрома.

Накануне дня боевого вылета на разведку войск противника нас вызвали в штаб. Задачу на боевой вылет по разведке войск противника нам ставил сам командир полка полковник Ситкин. Командир полка ска­зал, что я полечу с штурманом эскадрильи капитаном Елецких Г.Н.(ныне Герои Советского Союза, кандидат военных наук, доцент кафедры самоле­товождения Военно-воздушной Академии им. К .А.Гагарина, полковник) и стрелок-радист старший сержант Черноволод И, а мой штурман Ивонин Ф.П. и стрелок -радист сержант Метелица И.- с командиром звена старшим лей­тенантом Вишенковым В.М.(ныне генерал-полковник, начальник главного штаба ракетных войск стратегического назначения, кандидат технических наук, Герой Советского Союза).

В том, что в первые полеты нас, молодых и неопытных, посылали с опытными и заслуженными летчиками и штурманами - еще одно свидетель­стве о заботе командира полка полковника Ситкина о нас молодых лет­чиках и штурманах, чтобы мы выполнили, приобрели опыт и научились вести разведку войск противника. И саше главное, чтобы мы не погиб­ли в первых же боевых вылетах. И вот 27 августа 1943 года рано утром первый боевой вылет. Вылетаем на самолете N 29. Техник самолета Сизиков докладывает, что самолет к полету готов. Штурман капитан Елецких и стрелок-радист старший сержант Черноволод спокойно и деловито принимают свои рабочие места. Проверяют оборудование и оружие, я к ним присматриваюсь и тоже вместе с техником принимаю самолет перед полетом. За 15 минут до расчетного время взлета весь экипаж одевает меховые комбинезоны, унты, так как выполнять полет предстоит на высоте 7000 метров , а там температура воздуха -50-55° С, а на земле температура воздуха была плюс 27С естественно мы все вспотели.

В расчетное время я произвел взлет и по разработанной накануне схе­ме стал набирать высоту. Во указанию командира полка экипаж линию фронта должен пролететь на высоте не ниже 7000 метров, я не успел набрать положенной высоты и штурман капитан Елецких заставляет меня сделать еще круг и набрать заданную высоту. Я конечно выполнил его указания. После набора заданной высоты легли на заданный курс и вскоре штурман предупреждает экипаж, что переходим линию фронта и усилили осмотрительность. Стрелок-радист докладывает, что сзади все спокойно.

Я внимательно всматриваюсь в землю, надеясь увидеть линию фронта, разрывы снарядов, окопы и другие инженерные сооружения, но так ничего и не увидел.

Первый боевой вылет на разведку войск противника я с экипажем выполнял в районе Донбасса. Основной маршрут проходил через пункты Краматорск, Никитовка, Константиновка, Сталино (Донецк), Горловка, Орд­жоникидзе.

На самолете Пе-2 летчик и штурман находятся в одной кабине, рабо­чее место штурмана находится сзади кресла летчика. Штурман в полете практически все время находится на ногах, когда ведет наблюдение за воздухом и на коленях , когда ведет разведку и производит фотографи­рование.

Схема осмотрительности на самолете Пе-2 во время полета на боевое задание по разведке войск противника была распределена в экипаже сле­дующим образом: летчик наблюдает переднюю сферу на 180°, штурман зад­нюю верхюю сферу на 250° перекрывая сферу летчика, стрелок-радист - заднюю нижнюю сферу. Когда штурман ведет разведку и наблюдает за зем­лей , то предупреждает об этом стрелка-радиста и тот ведет наблюдение за всей задней сферой сверху и снизу.

Подлетели к Краматорску и заходим на фотографирование ж/д станции и аэродрома. Вдруг неожиданно впереди самолета прямо по курсу на на­шем высоте появились небольшие черно-серые облака и в кабине запахло порохом. Штурман АЭ капитан Елецких спокойно, но твердо сказал «Маневр», я понял его и начал делать противозенитный маневр .Оказывается наш самолет был обстрелян зенитной артиллерией противника. Я выполнил комбинированный противозенитный маневр по скорости, высоте и курсу.

Маневр по курсу выполнял без крена, одной ногой (педалью) и разрывы зенитной артиллерии начали оставаться слева и выше нас. Через неко­торое время мы вышли из зоны обстрела и капитан Елецких показал мне большой палец, я его понял, что противозенитный маневр я выполнил пра­вильно.

Дальше летели вдоль железной дороги на юг к на Сталино и только прошли Никитовку стрелок-радист докладывает «товарищ-командир, сзади справа-сверху самолет на удалении 8000-1000 метров», штурман повернулся назад к пулемету и говорит мне: «в сторону солнца», я развернул самолет в сто­рону солнца и нос самолета направил прямо на солнце, дал полностью газ двигателям.

Но вскоре самолет задрожал и потерял чувствительность к релям. Капитан Елецких повернулся ко мне и говорит «отдай штурвал вперед и ле­ти горизонтально, но в сторону солнца». Затем стрелок-радист Черноволод докладывает, что самолет противника переходит справа налево на той же высоте и я сразу услышал выстрелы, это длинную очередь дал штурман, а затем стрелок-радист начал вести огонь по самолету противника. Противник понял, что он обнаружен и атаковать наш самолет не стал, а выбрал больше высоту и увеличил дистанцию и вышел вперед слева-сбо­ку и штурман мне говорит:"командир, смотри, слева самолет, это ФВ-190". Я посмотрел влево и четко увидел самолет противника - немецкий истреби­тель ФВ-190. Через некоторое время ФВ-190 сделал переворот через крыло и исчез из нашего поля зрения. Но капитан Елецких предупредил, чтобы мы усилили осмотрительность и внимание. Дальше полет продолжался более спокойно, мы полностью выполнили боевое задание на разведку войск про­тивника и возвратились на свой аэродром Шахты.

На обратном маршруте, когда перелетели линию фронта и полет проходил над нашей территорией, штурман капитан Елецких продикто­вал стрелку-радисту ст. сержанту Черноволоду наиболее важные разведывательные данные и тот передал их по радио на наш командный пункт полка.

Подлетая к аэродрому капитан Елецких говорит мне, чтобы снизился и пролетел над командным пунктом (КП) полка на низкой высоте. Я вы­полнил его указания и над КП пролетел на бреющем полете. После посад­ки я спросил капитана Елецких, а не влетит ли нам за это от командира полка, он мне ответил, что такую традицию установил сам командир, если экипаж успешно выполнил боевое задание, он должен на низкой высоте пролететь над командным пунктом.

После посадки я зарулил самолет на стоянку и за нами пришла дежурная машина. Мы приехали на КП полка, я доложил командиру полка о выполнении боевого задания, он поздравил меня с первым боевым вылетом и спросил, что я видел и какое впечатление от полета. Я честно признался, что ничего не видел, а видел только разрывы снарядов зенитной артиллерии и истребитель противника ФВ-190.

Командир полка спросил штурмана АЭ капитана Елецких, как я вел себя в полете и как я пилотировал самолет, и тот отозвался обо мне и моих действиях положительно.

После доклада о выполнении боевого задания капитан Елецих и стре­лок-радист Черноволод подробно разобрали мои действия в полете и дали много ценных и полезных практических советов.

Таких боевых вылетов на разведку войск противника в составе этого экипажа мы выполнили три.

С каждым боевым вылетом я набирался опыт и достаточно хорошо изучил район полетов, в котором нам предстоит вести боевую деятель­ность по разведке войск противника.

Кстати, замечу, что в нашем 8 ОРАП введена очень правильная прак­тика - это закрепление экипажей за определенным районом полетов. Такая практика дает экипажу возможность хорошо выучить район боевых дейст­вий и все изменения, которые произошли в этом районе, сразу обращают на себя внимание экипажа- разведчика.

Также три боевых вылета на разведку и в тот же район, но в разное время выполнили штурман моего экипажа Ивонин Ф.П. и стрелок-радист Метелица И. с командиром звена ст.лейтенантом Вишенковым В.М.- одним из лучших летчиков-разведчиков 8 ОРАП.

После полетов на боевое задание мы вместе всем экипажем подолгу делились впечатлениями об этих полетах и приобретением опыта и навы­ках.

Командир звена ст. лейтенант Вишенков в беседах со мной хорошо отозвался о штурмане моего экипажа Ивонине Ф.П., но обратил внимание на некоторую растерянность и несобранность стрелка-радиста сержанта Метелицы.

В процессе разбора полетов выяснилось, что сержант Метелица впервые совершал полет на высоте 7000-8000 метров и не сразу привык к кислородной маске и холоду,

Следующий четвертый боевой вылет мы выполнили в составе нашего штатного экипажа.

Хочу отметить одну особенность в 8 ОРАП. Задание на боевой вы­лет как правило, ставил экипажу командир полка, начальник штаба или зам. начальника штаба по разведке. Но они указывали только объекты разведки, где и что нужно просмотреть, где и что нужно сфотографиро­вать и указывали масштаб фотографирования. Экипажу воздушного разведчика предоставлялась полная самостоятельность в выборе маршрута и профиля полета. Этим правом мы воспользовались. Вместо изученного и трижды отработанного маршрута и захода на цель с севера на юг мы со штурманом почему-то решили выполнить полет и заход на цель с юга на север. Я сейчас не помню, чем мы руководствовались, но, наверное, представленной самостоятельностью. И этот боевой самостоятельный вылет чуть-чуть не окончился для нашего экипажа трагически. Спасло нас какое-то чудо. После взлета на самолете Пе-2 N 29 с моторами РН-105, я не успел до линии Фронта набрать высоты 7000 метров, а набрал всего Н-5500 метров. Мне штурман говорит: «командир, высота маловата", на что я ответил: " Ничего, наберем по маршруту". И в районе станции Куйбышевка, где велись основные бои 4-го Украинского фронта, мы попали в зону воздуш­ного боя наших истребителей ЯК-3 и «Аэрокобра» с истребителями противника Ме-109 и ФВ-190. Воздушный бой происходил на высоте 4000-5000 метров, но некоторые самолеты как наши, так и самолеты противника, появились на нашей высоте 6000-6500 метров. Стрелок-радист Метелица и штурман Ивонин Ф.П. беспрерывно докладывали мне о самолетах на разном уда­лении от нашего самолета. Да я и сам видел впереди самолеты с фашистской свастикой и наши с красными звездами. Но ни один самолет нас не атаковал. Истребители были так заняты друг другом, что дали возможность нашему экипажу выйти из такой кутерьмы невредимыми и продолжить полет на выполнение разведки войск противника.

В районе станции Куйбышевка штурман говорит мне: "Командир, посмотри правее шоссейной дороги, там я насчитал до 300 единиц и по-моему это подводы с лошадьми". Я посмотрел и подтвердил его мнение.

Так как против 4-го Украинского Фронта вместе с немцами воевали и румыны, а боевой техники у румын было мало, то они в основном поль­зовались повозками с лошадьми. Я приказал штурману включить фотоаппаратуру. Я вернул самолет и мы их сфотографировали.

Все задание мы выполнили, благополучно произвели посадку. Доло­жили о выполнении задания зам. начальника штаба по разведке, написали боевое донесение и пошли обедать. В середине обеда прибегает посыльный из штаба полка и говорит:" Экипаж Сергейчева к командиру полка!" Не докончив обеда , мы немедленно прибыли на КП полка. Командир полка пол­ковник Ситкин был очень возбужден и говорит нам: "Что же вы вместо танков доложили - подводы. Это разные вещи и имеют разное военное назначение. Мы давно ищем эти танки." Как потом мы узнали, что после проявления наших фотопленок и их дешифровки по мокрым негативам, в снимках были обнаружены танки противника, которые противник собирался перебро­сить в район Харькова. При нас командир полка доложил начальнику раз­ведки 8 ВА. полковнику Сидорову И.И.

Примерно через 16-20 минут из штаба 8 ВА поступил приказ:" Немедленно произвести разведку обнаруженных танков и по радио с воздуха сообщить их настоящее местонахождение. Командир полка вызвал экипаж Вишенкова и приказал произвести боевой вылет на разведку обнаруженных танков. Экипаж Вишенкова подтвердил найденные нами танки противника и их дальнейшее движение в северном направлении.

Потом мы узнали, что командование 8 ВА и 4-го Украинского фронта приняли все меры к уничтожению обнаруженных танков противника бомбар­дировочной и штурмовой авиацией.

Запомнился мне еще один боевой вылет на спецзадание по личному за­данию маршала Советского Союза Василевского, руководившего тогда третьим Сталинским ударом по освобождению Крыма.

28.04.44 года нашему экипажу была поставлена боевая задача - произвести фотографирование площади: Севастополь, мыс Херсонес тремя за­ходами, Н-4500 метров. Прилетели мы в район боевых действий, выполни­ли два захода, правда над Севастополем были обстрелены огнем зенитной артиллерией. На третьем заходе над Херсонесом стрелок-радист сержант Метелица И. доложил, что сзади ниже нас на 1000 метров четыре самоле­та ФВ-190 идут на нас с набором высоты, одна пара слева, другая пара справа. Я выдерживаю заданным курс, т.к при фотографировании когда фотоаппараты включены нельзя изменять курс самолета, но фотогра­фирование подходило к концу, и тут я услышал выстрелы, это штурман и стрелок-радист вели огонь по истребителям противника. Затем ко мне повернулся штурма и говорит: « Командир, Фотоаппарат выключен, маневр вправо». Я резко бросил самолет вправо со снижением и увидел трассу пуль от истребителя противника. Трасса прошла чуть выше нашего само­лета. Первая атака сорвана, я направил самолет в сторону моря. Мы знали, что немецкие летчики не любят летать над морем, потому что над морем и особенно при наличии дымки, а следовательно, и при пло­хом видимости, самолет нужно пилотировать только по приборам. Но ата­ки истребителей противника на наш самолет продолжались, я слышу голос стрелка-радиста: «Слева-снизу, маневр^», я бросил самолет влево со сни­жением и вижу трассу пуль чуть выше нашего самолета, - и эта атака сорвана. И так мы сорвали пять или шесть атак истребителей противника, и я увидел недалеко размытое слоистое облако на нашей высоте и направил самолет к этому облаку, а в это время штурман и стрелок-радист беспрерывно вели огонь по истребителям противника.

Я вошел в облако с левым креном, истребители же противника в об­лака не пошли, они обошли облако и стали ждать меня с противоположной стороны. Войдя в облако, я резко перевел самолет в правый крен и с большим углом пикирования повел самолет на снижение. Когда вышли из облаков штурман и стрелок-радист доложили, что истребителей противника не видно. Я продолжал пилотировать и вывел самолет в горизонтальный полет на очень малой высоте над морем. На этой высоте долетели до Евпатории, а затем на свой аэродром Курман-Кемильчи.

Боевое задание успешно выполнено. После проявления фотопленки оказалось, что снимки хорошего качества, между маршрутами фотосъемки нет разрывов (штанов), быстро обработали фильм и площадь доставили мар­шалу Советского Союза Василевскому.

После посадки мы с техником самолета Сизиковым осмотрели машину и обнаружили пять пулевых пробоин, но все они пришлись на хвостовое оперение.

Я еще раз с благодарностью вспоминаю и сейчас своих учителей войны - Ситкина, Вишенкова, Хрипкова, Елецких, Савощева, Балашова и других товарищей, которые учили нас воевать в полном смысле слова. И особое спасибо дважды Герою Советского Союза ныне генерал-полков­нику Лавриненкову (в прошлом капитану) за обучение нас противоистребительному маневру.

Должен заметить, что в боях за освобождение Крыма против нас действовала одна из лучших немецких воздушных эскадр УДЭТ, на капо­тах моторов и фюзеляжах был нарисован пиковый туз, а это знак того, что на этих самолетах летают воздушные ассы.

После освобождения Крыма 8 ОРАП в составе 8 Воздушной армии 4-го Украинского фронта был перебазирован под город Львов.

И так с тяжелыми боями в горных условиях Карпат наш 8 Отдельный Авиационный Разведывательный Полк прошел славный боевой путь до г. Пра­ги.

Наш полк участвовал в боях за освобождение Польши, Румынии, Венгрии, Чехословакии. Многие наши товарищи погибли в этих боях. Веч­ная им слава и память!

Баш экипаж за года Великой Отечественной войны совершил 136 боевых вылетов. Весь наш экипаж за это время набрался боевого опыта и свободно ориентировался в воздушной и наземной обстановке. Командова­ние полка доверяло нам самые сложные и трудные задания и экипаж с честью их выполнил.

За успешные боевые действия против немецко-фашистких захватчиков я награжден тремя орденами «Боевого Красного знамени», орденом «Отечественная война 1-й степени», орденом «Красная Звезда», Чехословацкой медалью «За храбрость» и 12 медалями.

Мой штурман Ивонин Ф.П. - награжден: Двумя орденами «Боевого Красного Знамени», орденом «Отечественная война 1-й степени" и медалями.

Сейчас он живет в г. Красноярске. Мы с ним дважды встречались в г. Мелитополе на праздновании 35-летия освобождения г. Мелитополя и 40-летии образования 8 ОРАП.

Стрелок-радист Метелица И.Ф. награжден двумя орденами «Слава» II и III cтепени.

Самый памятный боевой вылет был пожалуй, 9-го мая 1945 г. В 2 часа ночи 9 мая 1945 года мы узнали, что Германия капитулировала - конец войне и конечно остаток ночи не спали, радовались, салютовали из пистолетов.

Вдруг в 6 часов утра мой экипаж и еще два экипажа из моего зве­на вызывают на КП и командир полка и начальник разведки полка приказы­вает немедленно вылетать на аэродром Ротибор в распоряжение Командую­щего 4-го Украинского фронта генерала армии Еременко И.Ф.(в послед­ствии Маршал Советского Союза)

Мы произвели посадку и подрулили к группе военных. Я еще из кабины самолета узнал командующего фронтом. Выключил моторы и доложил о прибытии в его распоряжение.

Командующий фронтом приказал взять на борт самолета Пе-2 двух человек в штатском одежде. Я разместил их в кабине стрелка-радиста.

В кабине стрелка-радиста трем взрослым человекам было очень тесно, но поместились.

Мне Командующий фронтом приказал этих людей доставить в г. Пра­гу, высадить их на любом аэродроме близь Праги по моему усмотрению.

Утром 9-го мая 1945 года г. Прага был еще занят немцами. Но приказ есть приказ. С воздуха я увидел полевой аэродром с ангара­ми и самолетами на стоянке. Самолеты были немецкие. Я внимательно присмотрелся и у самолетов не увидел людей. Я снизил самолет до брею­щего полета и пролетел над стоянкой самолетов и увидел, что самолеты выведены из строя, многие самолеты были без шасси. Я выпустил шасси и произвел посадку на краю аэродрома, а два самолета прикрывали меня с воздуха, на случай если немцы будут приближаться к моему самолету.

Как оказалось, немцы покинули аэродром за час до посадки наше­го самолета. Я высадил этих людей и дал команду остальным самолетам произвести посадку. По радио доложил о выполнении задания и получил благодарность командующего 4-го Украинского фронта. Затем все экипажи были награждены Чехословацкой медалью «За храбрость». Это были первые советские самолеты, которые произвели по­садку на аэродроме в г. Праге.

К нашим самолетам из ангаров вышли бойцы Чехословацкого освобож­дения. Их радости не было границ.

Через 2 часа после посадки, мы тепло попрощались с чехословацкими друзьями и вылетели на свой аэродром.

После окончания войны я и мой штурман Ивонин Ф.П. вместе с зам. командира эскадрильи уже капитаном Вишенковым и его штурманом Хрипковым П.М. и рядом других наших техников и летчиков 24 июня 1945 года участвовали в историческом параде Победы в Москве. Это значительное событие в моей жизни останется надолго в памяти.

Окончилась Великая Отечественная война. Мы победили. Наш полк перебазировался из Германии в Советский Союз под г. Черновцы на поле­вой аэродром села Шипенцы (что в 12 км севернее г. Черновцы). Началась мирная жизнь. Многие мои боевые друзья обзавелись семьями и уютно устроились.

В 1946 году наш боевой 8-й Отдельный Разведывательный Авиацион­ный полк был расформирован, многие наши товарищи были переведены в другие авиационные полки, части, некоторые были направлены на учебу в академии, но большинство было уволено в запас. С многими ветеранами войны 8 ОРАП я встретился в июне 1977 г. в г. Люберцы, где проходила встреча ветеранов 8 Воздушной Армии и в г. Мелитополе в октябре 1978 г. в честь 36-летия освобождения г. Мелитополя от фашистских захватчиков. Горком КПСС и Горисполком г. Мелитополя пригласил нас ветеранов 8 ОРАП на празднование этого события так как 8 ОРАП участвовал в освобождении г. Мелитополя и приказом Главнокомандующего И.В. Сталина нашему 8 ОРАП было присвоено наименование «Мелитопольский».

Я встретился с боевыми друзьями более чем через 30 лет. Внешне все сильно изменились, но характерами и своими привычками остались прежними молодыми, энергичными и деятельными.

В г. Люберцах, под Москвой в июле 1977 года на встрече ветера­нов Армии, я встретился с Маршалом авиации Героем Советского Союза И.И. Пстыго, вместе с ним и под командованием которого продолжитель­ное время мне довелось служить и летать в группе советских войск в Германии. Этот смелый, волевой и отличный летчик навсегда останется в моей памяти.

Дорогие друзья! Ветераны 8 ОРАП 8 Воздушной Армии!

Боевых дней нам не забыть никогда!

 

Летчик 8 ОРАП 8 ВА,

затем ст. летчик- инспектор Воздушной АРМИИ

Сергейчев И.Г.