Вот уже почти 69 лет прошло со дня, когда наш народ одержал Великую Победу над фашистской Германией. Всё дальше уходят в прошлое события той войны. И уходят люди, вершившие эту победу. А вместе с ними уходит и память. Память человеческая.

Сейчас, с высоты времени, нам трудно представить, какой степени была их самоотверженность и преданность своей родине. 1418 дней и ночей они, жертвуя всем, даже собственной жизнью, вершили дальнейшую судьбу поколений. 
Тяжелая, невыносимая, изматывающая война перечеркнула все. Она разделила жизнь современников на «до» и «после». Одним из ключевых событий Великой Отечественной Войны стала блокада Ленинграда. 900 дней, голодных, холодных и кровавых. Не все пережили то время. А те, кто живет до сих пор, вспоминают его с болью и слезами на глазах.

Зинаиде Михайловне Дубровиной девяносто лет. Это маленькая, миловидная старушка, сильная духом и жизненной энергией. Родом она из Карелии. Но, когда ей было 6 лет, она вместе с семьей переехала в Ленинград. По окончании школы она поступила в Ленинградский Государственный Университет (ЛГУ) на отделение германской филологии, но не окончила его. Затем были три года жизни в Томске, возвращение в Ленинград, работа в университете, защита докторской, 33 года заведования кафедрой германской филологии… Казалось бы, обычная жизненная картина, если бы не одно «но»: 15 месяцев блокады.

- 22-го июня 41-го мне выдали аттестат об окончании школы, - рассказывает Зинаида Михайловна. - Это был чудесный день. Я шла по Невскому проспекту, встретила одного их своих преподавателей. Мы прервали беседу, когда по радио передали о начале войны. Весь Невский проспект, казалось, застыл. Люди смотрели друг на друга широко открытыми глазами и не понимали, что им делать. Но потом все пошли по своим делам.

- А о чем Вы подумали, когда услышали о начале войны?

- На самом деле, мне казалось, да и не только мне, что эта война – не серьезная. Так, на одну-две недели. Никто даже и не подозревал о том, что их ждет на самом деле. Было страшно. Но о смерти не думали, даже на протяжении всей войны.

- Вы окончили школу, и началась война. Как вам, в это тяжелое время, удалось поступить в университет?

- Другого выхода просто не было. Война, не война, а образование получать нужно. Многие тогда поступили в университет, но окончили его далеко не все. По началу занятия были, но они продолжались не долго. Нас, студентов, заставляли ездить на окопы, рыть канавы и земляные убежища для солдат.

- Вы пережили одно из самых страшных событий в истории Отечественной войны. Как вы встретили  это нелегкое время?

- Да. блокада… Для меня она началась в окопах, о которых я уже упоминала. Нас, студентов, из Главного здания ЛГУ каждый раз забирал грузовик. Территория, где мы должны были трудиться, была в Ленинградской области. Помню, как нас везли в Огорелье. Мы вырывали канавы из дерна, таскали тяжелые мешки на спине. Так мы сооружали противотанковое ограждение. Как-то в один из воскресных дней мы с ребятами решили погулять по лесу, отдохнуть. Вдруг мы увидели двоих немецких солдат, видимо из разведки. Мы притихли. Но через несколько секунд раздался оглушительный взрыв. Немецкие самолеты начали бомбить нашу базу. Тут же поступила команда – «уходим!». Все 800 человек, что там были, шли в колонну друг за другом, потому что путь наш лежал к железнодорожной станции через минное поле. Было очень тяжело, мы шли всю ночь и к утру были на станции. Поезд стоял совсем не долго, поэтому многие на него не попали. Нас везли в Ленинград. По дороге в город, я понимала, что начинается что-то ужасное. Да, стоит оговориться, что я в блокаде прожила 15 месяцев, поэтому о всей блокаде говорить не могу. Однако этих месяцев хватило, чтобы увидеть ужасные вещи. Я помню, как в первые дни немцы бомбили город. Однажды нас послали на окопы в район Пулково. Запустение, брошенные дома… Было жутко. В небе появились немецкие самолеты. Но они не бомбили, а запугивали нас. Мы ложились в канавы, конечно, не самое лучшее укрытие, но хоть что-то. В конце концов, началась бомбежка. Нам разрешили бежать. Мы сломя голову летели через поля, болота. Мы уходили на рассвете, и в моей памяти навсегда останется золотящийся купол Исаакия и Адмиралтейская игла. Я видела в них надежду на спасение. 

Мы уходили на рассвете, и в моей памяти навсегда останется золотящийся купол Исаакия и Адмиралтейская игла. Я видела в них надежду на спасение.

- Каким Вам запомнился блокадный Ленинград?

- Как сейчас помню, пустынные улицы, разрушенные дома и огромные очереди за хлебом. Голод был невыносимый. На весь день нам выдавали 125 грамм хлеба. Конечно, многие умирали. На городских улицах часто можно было увидеть трупы людей, животных. Смрад стоял ужасный. И антисанитария. Как помню, тогда в Ленинграде транспорт не ходил, и домой приходилось всегда добираться пешком. Как-то я возвращалась на Пушкинскую (там была наша квартира) и переходила Аничков мост. В то здание, где сейчас располагается Дом Журналиста, неожиданно упала бомба. Половина здания просто рухнула. И, знаете, как в театре, остались видны комнаты, уборные. Хорошо, что людей там не было. Естественно повредилась канализация, и все её содержимое вылилось на улицу, а затем попало в Неву, откуда люди часто черпали воду. Это, конечно, ужасно. Все боялись эпидемии, но это обошло стороной. 

... пустынные улицы, разрушенные дома и огромные очереди за хлебом. Голод был невыносимый. На весь день нам выдавали 125 грамм хлеба. Конечно, многие умирали. На городских улицах часто можно было увидеть трупы людей, животных. Смрад стоял ужасный. И антисанитария.

- А правда, что из-за голода блокадникам приходилось есть кошек или даже людей? Вы с этим сталкивались?

- Могу сказать, что сейчас, да и тогда среди горожан ходили слухи о людоедстве во время блокады. И ели, наверное. Но я не могу утверждать, было ли это на самом деле или нет, потому что ни я, ни мои знакомые с этим не сталкивались. А вот факт поедания кошек я признаю. Конечно, я их не ела, но мой сосед по лестничной площадке сам рассказывал, как однажды разделывал кошку.

- Это ужасно… но у Вас же были какие-то карточки на питание?

- Да, ужасно, но что нам было делать? Да, были талоны на хлеб. Но с помощью этих талонов можно было получать не только отведенные 125 грамм. Мой отец работал на заводе по производству счетных приборов и авторучек. И весной он тяжело заболел цингой. Карточки на хлеб мы отдали в пункт милиции напротив нашего дома, где больным можно было получать очень скудный, но какой-никакой обед. Вообще с талонами была неприятная история. Однажды к нам в подъезд пришла женщина, якобы из стационара. Она предлагала жильцам обменять свои карточки на поселение в госпиталь, где будут кормить, ухаживать и лечить. Многие поверили и отдали талоны. Женщина ушла, и ни о каком поселении не шло и речи. Если бы наши карточки тогда не оказались в милиции, я не знаю, что бы с нами было. 

- Насколько я знаю, вы попали в Местную противовоздушную оборону. Расскажите о службе там.

- Да, я служила в МПВО. Дело в том, что в марте 42-го наш университет переезжал в Саратов. Но я не захотела покидать семью и осталась в Ленинграде. Я студенткой уже не числилась, а потому меня мобилизовали в МПВО, в 5-й женский батальон, во взвод управления. Мы не участвовали в боях. Наша задача была – охранять вход Центрального Штаба с незаряженной винтовкой в руках (смеется). Вообще было много нелепых случаев. Например, один раз я себе очень сильно ударила винтовкой по ноге и теперь у меня шрам на большом пальце. Муж говорит, что я инвалид войны (смеется). А ещё у нас начальник развязный был и все любил за девушками поухаживать (улыбается).

Наша задача была – охранять вход Центрального Штаба с незаряженной винтовкой в руках

- А был ли момент во время блокады, который навсегда останется в Вашей памяти?

- Да… страшная бомбежка в апреле-мае 1942 года. Стоял такой грохот, что, казалось, конец близок. Бомба попала не в наш, а в соседний дом, но трясло весь квартал. По радио передали: «воздушная тревога!». Все прятались, кто, где может. Этого я не забуду никогда.

- Чем для Вас закончилась блокада?

- В 43-м стали эвакуировать фабрику моего отца. Паспорта у нас были отобраны и мы вместе с рабочими фабрики уехали в Ярославль 1 октября 1943 года. Во время дороги немцы все ещё продолжали бомбить. Когда мы приехали в Ярославль, город был в запустении. Но жить как-то нужно было. Нас там довольно хорошо кормили, я даже в библиотеку записалась, читала Гёте. Затем под конец 43-го папу отправили в Томск на фабрику карандашной дощечки. Мы с мамой последовали за ним. Там я поступила в Томский университет.

- Как вы узнали о победе?

- Как и все, услышали по радио. Мы в этот момент находились дома и когда передали о победе советских войск, все выбежали на улицу, начали целоваться, обниматься, плакать…

- Вы – ветеран Великой Отечественной Войны. Как вы считаете, достаточную ли помощь сегодня оказывает государство людям, подарившим победное будущее нашей стране?

- Ну… как Вам сказать (улыбается). С какими-то крупными датами, юбилеями, праздниками, конечно, поздравляют, письма, открытки присылают. У меня даже письмо от Путина, от Полтавченко. Да и пенсия моя, наверное, даже повыше чем у профессора университета. Но… человеческого внимания в обыденные дни не хватает. Его нет. Например, неделю назад мне было очень плохо. Я позвонила в скорую помощь, пожаловалась на боль и на то, что мне некому больше помочь. Все что мне ответили – «выпейте таблетку, мы выезжаем только на смертельные случаи». Меня это поразило.

Все что мне ответили – «выпейте таблетку, мы выезжаем только на смертельные случаи». Меня это поразило.

- А как вы относитесь к современной молодежи? Она чем-то отличается от советских ребят?

- Вся молодежь хорошая. Но сейчас больше прагматизма наверное. Когда мы учились, то  были счастливы от того, что занимаемся любимым делом. Мы не думали, где будем работать и сколько зарабатывать. Я ходила в одном платье и ничего. А сегодняшняя молодежь зациклена на карьере, на заработке. Девушки думают о том, как бы побыстрее и удачнее выйти замуж, наряжаются в дорогую одежду. Хотя, времена меняются и может так и должно быть?...

... Когда мы учились, то  были счастливы от того, что занимаемся любимым делом... А сегодняшняя молодежь зациклена на карьере, на заработке...

- Зинаида Михайловна, вы верующий человек?

- Относительно да. Я верю в Бога, но не набожна и не хожу в церковь или храм каждый день.

- Как вы считаете, вы – человек с непростой судьбой, с какой целью на плечи человечества выпадают такие испытания? Их посылает Бог или сами люди себе их создают?

- Вы знаете, говорят, что все неприятности, беды, воины, катастрофы – это испытания. И я с этим согласна. Бог посылает нам это, наверное, для того чтобы человек задумался над жизнью, её смыслом. Ведь сейчас цивилизация ужасно развивается, все летит в пропасть. Природа гибнет, заводы, химикаты, да и между людьми отношения меняются не в лучшую сторону. Наверное, такие испытания нужны людям для того, чтобы каждый спросил: «за что? что мы сделали не так?». И когда каждый человек правдиво ответит на эти вопросы и начнет исправляться, все изменится к лучшему.

Беседовала Виктория Буткевич