Минувшие годы…Они –
Страницы прочитанной книги.
Врезались в память навечно одни,
Забылись другие, безлики.
Листать эпизоды затёртых страниц
Приходит желанье порою.
Так тянут инстинкты кочующих птиц
К местам постоянных гнездовий.
Ах, память! Примеры реакций цепных
Масштабом её не пугают:
Коснувшись случайно событий одних,
Всё новые к ним добавляет.
Как бился в жестоком огне Ленинград,
Круша многоглавого змея,
Запомнил не только блокадный солдат –
Россия забыть не посмеет.
Дружно студенты в начале войны
Ушли в ополчение, сражались повсюду,
Но редко кто помнит, что многих из них
Вернули опять в институты.
Им предстояло отправиться в тыл –
Там завершить обученье.
Только враг раньше манёвр завершил,
Взяв Ленинград в окруженье.
Но как те страницы писались давно!
Внезапно смущают вопросы:
Да в самом ли деле то было со мной?
Иную эпоху шутник не подбросил?
Да нет! Вот подруга из тех самых лет –
Одна из прозрачных фигурок,
С кем вместе мы дружно ломали паркет
Для наших железных печурок.
Комнаты наши дверьми тет-а-тет,
Нас трое, их четверо. Дружим, как можем.
Поползновений амурных в том нет –
Разве дистрофиков это тревожит?
Печурки – блокадный источник тепла
Для комнат любого размера,
Особенно если в них вместо стекла
Все окна забиты фанерой.
На тех же печурках мы варим и «чай»
Из перца и соли, горчицы;
Если ж дуранды добыл невзначай –
Это комфорт без границы.
А то ещё встало в порядке вещей –
Утюг на печурке калится –
В белье ликвидировать полчища вшей,
Будто из танка зарвавшихся фрицев.
Если опять зачастил метроном,
Значит налёт; и поход – не однажды –
Нет, не в убежище – к нам; всемером
Вместе, наверно, и гибнуть не страшно.
Было и гибли. Снарядов и бомб
Наши враги экономить, не склонны –
Рынок ли, очередь, улица, дом, -
Разве узнаешь, где бахнет сегодня.
Только известно, что главный урон
Нам наносили не бомбы, а голод.
Кровь тут не льётся, не слышится стон,
А нет человека, будь стар или молод.
Смейся, фортуна! Обманутый, плач!
Нам в декабре увеличили нормы!
А хлебозавод, как невольный палач
В выпечке не обеспечил подъёма.
Те, кто проворней, своё получил,
Нерасторопен – остался голодным…
Наш комендант дебит-кредит сличил:
Каждый тридцатый в те дни стал покойным.
Мукой в третий день заменили нам хлеб.
Тогда я возвысился в гранды:
Познал, как лепёшки месить на столе
И что значит слово баланда.
Минувшие годы. Они
Зовут к залежалым страницам.
Почувствуешь горечь, читая одни,
Другие – нам есть чем гордиться.
2.
Ах, блокада, блокада…
Как всё было давно –
Голод, холод, снаряды…
И, представьте, - кино.
Да, в известном всем КРАМе
Вдохновлять Ленинград
Заиграл на экране
В первый раз «Маскарад».
Вспоминаю про это –
Словно было сейчас:
Я купил два билета
На вечерний сеанс.
Мы идём по садовой.
Вот Гостиный, а там…
Вой сирены…А вскоре
Сзади нас тарарам:
Грохот бомб где-то рядом
И взрывная волна…
Нас спасает аркада,
Ряд мешков, как стена.
Дан отбой…Мы – к экрану.
Но настрой наш, но вид!..
Вальсом Хачатуряна
Душу вскрыть норовит.
Вышли…Взорван Апраксин,
Дом жилой, институт…
Нам – лишь мизер напасти –
Удлинился маршрут.
Мы с тобой ещё живы,
Жив и наш Ленинград.
Только вальсы сменили,
И другой маскарад.
Закалила блокада
Организм, как в кино.
Тут всё сущая правда,
Хотя было давно.
3.
Когда больной, изнеможенный
Я покидал наш Ленинград,
То повторял непринуждённо:
«О, как я рад, о, как я рад…»
Дорогой мук и треволнений
Я пробивал жестокий фронт,
И, наконец, в глухом селенье
Был сдан по списку на ремонт.
И там, в застенках карантина,
Старушки душу мне спасли,
Болезнь изгнала медицина,
А кости мясом обросли.
Теперь я вновь, ища былого,
Ношусь в чаду вперед-назад,
И, заменяя в песне слово,
Пою «Скорей бы в Ленинград!»
Иванов Михаил Федотович, 1942г