Закрыть

Меню

После войны жизнь только началась

Евгений Иванович Нечаев был призван в армию в конце 1944 года после окончания радиотехнической школы. Это был последний призыв, в который попали семнадцатилетние ребята. По-настоящему, как говорит Евгений Иванович, воевать на передовой не пришлось, но послужил на славу: в течение семи лет до 51-го года осваивал торпедные катера на военно-морской базе в Кронштадте, спасал людей от наводнения в Литве. После армии нашел свою любовь, сменил несколько профессий и даже успел стать изобретателем. О жизни и судьбе ветеран рассказал нашим корреспондентам.

 

«Нет, я пойду на флот»

Меня призвали в 1944 году, но начну я с того, как началась война. В 1941-м из нашей маленькой деревушки в 18-20 домов, что в Рязанской области, забрали всех мужчин. Остался только один старик да несколько более ли менее взрослых парней. А с осени мы, ребята по 14-15 лет, уже начали работать в колхозе, вместе с женщинами ухаживали за лошадьми, косили траву, заготавливали сено, весной пахали, засевали поля. Все в тяжелых условиях − у нас же не было тракторов в то время. Тем временем мы перешли в другую школу. Эта, новая, была за три-четыре километра. Правда, учиться нам особо было некогда: то дрова заготавливали для школы, то еще что-то по хозяйству делали. Так и учились, работали, жили. Потом наступило 23 октября 1944 года. Тогда проводили мобилизацию ребят, родившихся в 1927-м, и я был призван. До этого нас, семнадцатилетних, обучал в военкомате старший лейтенант, который был переведен туда в связи с ранением. Меня призвали на флот, а вместе со мной еще 34 человека. Удивило то, что попали в одну группу. Есть же пехота и авиация, учитывали здоровье, родителей, а все равно оказались все вместе.

Тут произошел случай небольшой. У меня двоюродный брат воевал, капитаном был. По ранению он получил инвалидность, и его определили в тыл. Брат управлял складами. А когда узнал, что меня мама привезла в военкомат на призывной пункт, он пришел туда. Говорит: «Если не хочешь идти, то я тебя в другое место переведу, будешь учиться на машиниста». А я ответил: «Нет, пойду на флот». Так мы были призваны. Собрали всю нашу группу и отвезли в Ленинград, уже освобожденный к тому времени.

Между прочим, отец мой освободил. Он участвовал в снятии блокады, провоевал на Невском пятачке, держал оборону, а когда начался прорыв, пошел в наступление и получил ранение. Но моего отца так просто не возьмешь: как-никак Первую мировую прошел! В Первую мировую он командовал взводом разведчиков, был награжден крестом, воевал до начала революции, после вернулся домой и в военных действиях больше не участвовал. Но вот в 1941 году в октябре и его призвали на фронт, обучили и перевезли в Ленинград, где он находился с декабря 1941 года и до начала снятия блокады. По уже окрепшему льду солдаты добрались до Ломоносова. Там попали в окружение, но смогли выйти из него: местность была труднопроходимая, болотистая, ни артиллерия, ни танки не могли пройти. Тогда отца и ранили. В апреле 1944-го, после месяца, проведенного в Ленинградском госпитале, он вернулся домой с перебинтованной правой рукой, все сухожилия перебиты. Что делать? Научился писать левой.

А меня забрали в октябре. Ночью погрузили на баржу и отправили в Кронштадт, в учебный отряд, но нас там лишь учили, в боевых действиях я участия не принимал. Даже в военном билете написано: курсант. В 1945-м меня назначили торпедистом и перебросили на Васильевский остров. Я даже не знаю, где было тяжелее – в колхозе или уже в армии. С одной стороны, в колхозе приходилось работать, много работать, не зря же я получил медаль «За доблестный труд» – ее ведь не всем давали. С другой стороны, в деревне питание было: и куры, и овцы.

В ночь с восьмого на девятое мая сообщили, что война окончена, но мы поняли это не сразу: услышали стрельбу (видимо, кто-то на радостях из часовых начал), крики и подумали, что на нас напали. Испугались. Потом, конечно, все поняли – радости было много, все так веселились. А утром нас построили, и всем отрядом мы прошли по Ленинграду.

 

Послужил на славу

Позже нас «списали» опять в Кронштадт, на военно-морскую базу на торпедные катера − в то время мы осваивали их. Как русские, так и американские. Машины прекрасные, мощные, у многих был свой кубрик. В общем, условия шикарные! Я прослужил там до 23 октября 1951 года. Ровно семь лет с момента моего призыва. Нас все эти семь лет называли «несовершеннолетние», ведь мой призыв был последним несовершеннолетним призывом в годы войны.

Хоть я не повоевал, так послужил на славу! Однажды нас подняли по тревоге ночью. В 25-ти километрах от Риги, за городом, произошло наводнение. Подняли, построили, предупредили: тот, кто не умеет плавать, пусть выйдет из строя. Затем на поезде отправили в Литву, с собой у нас были катера и шлюпки. Приезжаем: колея в воде, дома в воде − все кругом в воде, а нужно спасать людей. Они сидели на крышах, вода уже подбиралась к ним, мы очень боялись не успеть. Работали две недели: вывозили жителей, скот на возвышенности. И все были спасены. Местные жители остались довольны тем, что мы быстро пришли на помощь, хорошо нас кормили. А мы им на прощание даже небольшой концерт устроили: кто пел, кто танцевал. Тогда я пел, хотя и танцевал неплохо. Я и сейчас танцую.

Был случай, когда потеряли торпеду. Дело обычное: во время учений выпускающиеся торпеды надувают воздухом, и потом их голова, как буй над водой. Сами торпеды не тонут, и мы их вылавливаем, но если они заливаются водой, то уходят на дно. Одна торпеда, к слову, могла стоить до 100 тысяч, огромные деньги! Бывало, что нас заставляли стоять неделю, пока водолазы такие снаряды ищут. Определяют их по пузырям воздуха. Так получилось один раз, что уже слишком долго шел процесс поисков, водолазы то опускались, то поднимались. Вдруг смотрим – командир захохотал. Все удивились, думают, что с ним. А оказалось, что водолазы уже нашли торпеду, но о находке сообщать не спешили: деньги-то им за час работы, а не за саму торпеду платят. Так они в воде садятся на эту торпеду, посидят и опять поднимаются. А тогда, чтобы избежать ржавчины, торпеды смазывали вазелином и другим похожими составами. Командир заметил у одного из водолазов такой вазелиновый «след» на костюме. Торпеду тут же подняли. Потом командир говорил водолазу: «Ты бы сказал, сколько часов тебе надо – три, пять, шесть, десять – я бы все написал. Зачем ребят-то стоять заставлять?»

 

Армейский Кулибин

После демобилизации я первое время я жил в Ленинграде у своих двоюродных сестер – они пережили в городе всю блокаду. Вся же остальная семья была под Рязанью. Отец потом в колхозах работал. Работал я в торпедном институте старшим мастером, выезжал на Ладогу, Черное море, испытания проводил.

Вспоминаю случай интересный. Был изготовлен специальный акустический прибор, который должен влиять на мину. Она запускается, взрывается, поднимается. А мы от института должны наблюдать за этим, поэтому приходилось по очереди дежурить. И вот я пришел на свой пост. Вижу, стоит этот прибор такой мощный, но не работает. Чтобы восстановить его работу, нужно генераторы запускать, подавать энергию, делать несколько раз включения. Я во время дежурств видел, как все происходит, но в этот раз ничего не получалось. Наверно, зря решился ремонтировать прибор самостоятельно, так как последствия могли быть любыми, но мы-таки его запустили.

И тут приезжают конструктор этого акустического аппарата и мой начальник управления, капитан первого ранга. Они посмотрели в журнал, куда записывали все работы, и увидели, что прибор не работал восемь-десять часов.

– В чем дело?

– Мы не могли запустить устройство.

– А почему оно сейчас работает?

– Вот он пришел и запустил, − показывают на меня.

У нас многие создавали изобретения. За них платили небольшие суммы по 15-20 рублей. Например, знаете, у мин, когда те стоят, работают шаговые искатели. Как они действуют? Вот прошел один корабль, и они продвигаются. Проходит другой − приборы снова продвигаются. Так они движутся еще и еще, а потом неожиданно взрываются. Изобрели это устройство мы!

 

«Жизнь у меня прошла как-то ровно»

В книжке трудовой у меня много премий и наград. С еще одной своей «наградой» – женой – я познакомился после службы. Ходил на танцы. Однажды туда приехал духовой оркестр. Несколько девушек сидели возле музыкантов. Я думал, что это их жены. Боялся подойти, но все же решился. Танцевали с одной из девушек, так и познакомились. Это было в ноябре 1954 года, а в апреле 1955 мы уже поженились. Теперь у меня большая семья: два внука, внучка, зять и дочь. Еще и правнук есть. Жаль только, что жены в 2005 году не стало – не дожила двух недель до золотой свадьбы.

Беседовали Софья Пестовская и Александра Неякишева

Уважаемые универсанты! Если вы заметили неточность в опубликованных сведениях, просим Вас присылать информацию на электронный адрес pro@spbu.ru