Участник Парада Победы 24 июня 1945г.

До призыва в армию ему удалось завершить занятия в средней школе, хотя это и произошло уже в Кемеровской области, куда в августе 1941 г. вместе с родителями он был эвакуирован из Ленинграда. Че­рез год — именно в августе — новобранец оказался в Ленин­градском артиллерийско-техническом училище зенитной артил­лерии, находившемся в то время в Томске. Через три месяца — в воздушно-десантной бригаде, но не на фронте, а в Иванов­ской области, в резервном полку. Десантов и боевых операций, следовательно — никаких, хотя два прыжка с парашютом веро­ятному десантнику для практики предоставили. А в ноябре 1943 г. бригаду подняли и направили для действий по ее пря­мому назначению — на, как на профессиональном языке выра­зился К. Н. Вальдман, десантировку. Ему же, однако, и в этом участвовать не довелось — больного сняли с эшелона и поло­жили в госпиталь. Затем пребывание в армии пошло по совер­шенно другому руслу — с детских лет пристрастившийся к изу­чению немецкого языка и, усовершенствовав, обогатив прежние знания во время пребывания в госпитале, он стал переводчиком штаба одного из прославленных стрелковых полков. В составе Витебской стрелковой дивизии вместе с этим полком К. Н. Вальдман освобождал Белоруссию и Литву.

На исходе войны — в феврале 1945 г. — сержант К. Н. Вальд­ман был откомандирован в Москву и стал курсантом военных переводчиков при Военном институте иностранных языков Красной Армии — командование явно заботилось о такой кате­гории военных не только в расчете на текущие дни. Здесь, как мы говорим теперь, награда нашла своего героя: за участие в боях на Западной Двине в марте 1945 г. курсанту вручили ор­ден Красной Звезды. Этот орден он получил из рук не непо­средственного командира, что бывало на фронте, а известного партийного и государственного деятеля, в свое время члена III Коммунистического Интернационала Отто Куусинена.

На курсах К. Н. Вальдман и встретил Победу, отмеченную всеобщей, общенародной радостью. Нет, вернее — невиданным, незабываемым, дыхание захватывающим ликованием!

Для курсанта К. Н. Вальдмана это чувство 9 мая исчерпана не было: как орденоносца его включили в сводную колонну участников Парада Победы!

«В день Парада, 24-го июня, — вспоминал он, — непрерывно моросил дождь, но настроение было приподнятое, хотя и „со слезами на глазах”. Врезался в память объезд войск и привет­ствие командующего Парадом маршала К. К. Рокоссовского и принимавшего Парад маршала Г. К. Жукова. Оба верхом, вли­тые в седла (ведь в прошлом — кавалеристы!). Особенно кар­тинно выглядел Рокоссовский. Докладывая Жукову о готов­ности войск к Параду, он буквально прокатил свою фамилию по Красной площади: „Доложил маршал Р-р-р-окоссовский!"

Шли шеренгами по шестнадцать. Перед мавзолеем перешла на „смирно”, сцепились мизинцами и шептали сквозь зубы, пе­чатая шаг: „Рруби!” Сталин ставил оценки за строевую вы­правку колонн. Мы получили „хорошо”».

После окончания курсов их выпускник оказался переводчи­ком в лагере для военнопленных немцев.

О лагерях для советских военнопленных, которые создава­лись и существовали как лагеря уничтожения, «фабрики смер­ти», из нашей литературы, хотя бы и не так много, но все же известно. Даже руководитель нижнесаксонской группы доку­ментации В. Видеманн, ознакомившись с таким лагерем на нашей, оккупированной немцами территории (на территориях Польши и Германии это было еще ужаснее — Майданек, Освенцим, Бухенвальд и т. д.), сделал вывод: «Десятки тысяч людей, согнанных на небольшие площадки, были лишены элементарной гигиены: массовая гибель была запрограммирована заранее» («Советская Россия». 1990. 20 апреля). Да, запрограммирова­на, ибо летом 1941 г. командование СС и вермахта приняло ре­шение: партфункционеры, представители интеллигенции, а так­же все евреи и «азиаты» должны быть изолированы от осталь­ных военнопленных и немедленно уничтожены. Другим предо­ставлялось какое-то время поработать на завоевателей — до смерти от голода, болезней, побоев...

Были определенные трудности для военнопленных в совет­ских лагерях — надо было работать, питание было отнюдь не санаторным (как известно, таким оно не было и для советских людей в то время)... Но здесь все было организовано на само­управлении пленных, посильной была работа. Старший по званию был старшим по лагерю. «Офицеры, — вспоминает К. Н. Вальдман, — от гауптмана и выше на работу не ходили и коротали время в зоне. Комендантами лаготделений были лейтенанты и оберлейтенанты... Была организована самодея­тельность. Большие деньги расходовались на приобретение му­зыкальных инструментов. Маленькие оркестры и певцы бывали душой концертов самодеятельности...». Как свидетельствовала говорившая уже в наши дни со многими бывшими немецкими военнопленными кинорежиссер Н. Соболева, «никто, повторяю, никто не вспоминал плен как жестокое и неправедное наказа­ние, никто не произнес недобрых слов о русских, никто не дер­жит зла на Россию и все, повторяю, все вспоминают доброту советских людей...» («Правда». 1995. 7 июня). «Вы победили нас, но были к нам гуманны. И мое немецкое сердце полно благодарности России, — говорил немец — участник войны Ганс Шульце» (это в связи с тем, что на церемонии вывода наших войск из ФРГ Б. Н. Ельцин заявил, что в той войне не было ни победителей, ни побежденных).

Не сомневаюсь, что в таких словах и воспоминаниях быв­ших пленных из Германии была и частица связанного с дея­тельностью наших переводчиков.

Последние два года службы в Советской Армии — 1948-1949 — К. Н. Вальдман свою работу в лагере совмещал с заоч­ной учебой на филологическом факультете Ленинградского уни­верситета. Специализировался по английскому языку. В 1950 г. офицер-орденоносец стал студентом этого факультета. Затем, после его окончания, работал преподавателем в военном учи­лище и Главной редакции Морского атласа. Стал действитель­ным членом Русского географического общества. Защитил кан­дидатскую диссертацию. В 1968 г. пришел в университет на ка­федру английского языка. Более 20 лет студенты математико­-механического, географического и геолого-почвенного факульте­тов изучали под его руководством язык В. Шекспира. Высту­пал также в качестве переводчика художественных произведе­ний. Вел активную общественную работу. В 1989 г. ветеран К. Н. Вальдман стал пенсионером, но связи с факультетом не терял.

Бережной А.Ф. Они сражались за Родину: Универсанты в годы войны и в послевоенные годы. Вып. 3. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1997. С. 18-20.