Среди наших универсантов немало отмеченных высокими воинскими награ­дами. Не только орденами Отечественной войны и Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, но даже редкими полко­водческими — Александра Невского и Суворова. Был и Герой Советского Союза, но обладателя солдатского ордена Славы всех трех степеней я назвать не могу, видимо, у нас его не за­служил никто, хотя по одному такому ордену имели несколько наших товарищей. П. С. Выходцев — единственный, пришедший с фронта с двумя такими орденами. Получил он их уже на исходе войны, когда шли самые сокрушительные бои: в декабре 1944г. — первый из них (Славы III степени) и в мае 1945 г.(!) —II степени. До этих наград и между ними были еще ордена Красной Звезды (январь 1944), Отечественной войны I (январь 1945) и II (октябрь 1945) степеней.

К сожалению, нам уже не узнать, за что был удостоен ря­довой П. С. Выходцев солдатских наград, но, пожалуй, это можно в какой-то степени представить. Мобилизованный в марте 1942 г. студент 2 курса Северо-Осетинского университе­та, сразу оказался стрелком стрелкового полка на Сталинград­ском фронте. В октябре того же года ранен. Три месяца госпи­таля (октябрь — декабрь) и снова — в стрелковом полку в том же качестве, но теперь уже на Северном Кавказе. В следую­щем году (май — август) — разведчик стрелкового полка, вхо­дившего в 1-й Прибалтийский фронт, разведчик-артиллерист 3-го Белорусского фронта. Участие в боях за Кенигсберг. Еще два ранения. Демобилизован в конце 1945 или начале 1946 г. Медалями «За оборону Кавказа», «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга» и «За победу над Германией» был от­мечен его фронтовой путь, а орденами — солдатские подвиги. Зная его как человека неустрашимого и убежденного, актив­ного патриота-коммуниста, хотя в комсомол он вступил лишь в 1942 г., а членом партии стал в 1949, могу судить, что именно самоотверженность и храбрость, помноженные на дерзость, расчет и воинское мастерство разведчика, могли заслужить право на такие высокие солдатские награды. Не исключено, что стать полным кавалером ордена Славы, а три таких орде­на, как известно, приравнены к Золотой Звезде Героя Совет­ского Союза, могло помешать или окончание войны, или при­своение солдату П. С. Выходцеву звания лейтенанта (в таком звании он был демобилизован).

Белорусский крестьянский мальчик — в 1934 г. он из Гомель­ской области вместе с родителями оказался на Северном Кав­казе — в г. Орджоникидзе. Здесь он окончил школу и стал сту­дентом местного университета, куда возвратился и после войны. Способный эрудированный студент с хорошей фронтовой закал­кой был направлен в аспирантуру Пушкинского Дома, где про­учился с 1949 до 1953 г. Свою кандидатскую диссертацию, за­щищенную в отведенный для него срок, он посвятил творчеству любимого и близкого ему по духу народного поэта, — а именно поэзия и народное творчество изначально и на всю жизнь при­ковали его научные интересы, — А. Т. Твардовского. П. С. Вы­ходцев работал несколько лет научным сотрудником Пушкин­ского Дома. Печатал статьи и книги, готовил докторскую дис­сертацию. Она была выполнена именно на материале русской советской поэзии и народного творчества и в том же, что и за­щита, 1963 г. воплощена в крупную монографию.

В 1962 г. П. С. Выходцев возглавил кафедру советской ли­тературы филологического факультета нашего университета. В значительной степени к тому времени ослабившая свою работу кафедра под его руководством зажила более напряженной и содержательной жизнью. Были разработаны новые програм­мы, создан фундаментальный учебник истории советской литературы, введены новые курсы и семинары. Сам заведующий активно выступает в печати, на научных конференциях, в Союзе писателей, членом которого он стал. Выходит новая его моно­графия «Поэты и время» (Л., 1967). Но энергия, напор, так блистательно проявлявшиеся и высоко оцененные в армии, явно оказались приятными не для всех. Они вызывали сопротивле­ние и у некоторых обремененных положением и влиянием со­трудников Пушкинского Дома, куда он возвращался, сохраняя сотрудничество в университете.

На все это уходило много времени, сил, нервов, так необхо­димых для реализации больших творческих и научных планов. Выходят его новые монографии «Новаторство. Традиции. Мастерство», «С думой о Родине», «В поисках нового слова» и др. Всего более 10 монографий и 150 статей. Но в условиях нор­мальной рабочей обстановки он, несомненно, мог сделать значительно больше. Мелкие научно-творческие нажимы и особен­но глобальное сокрушение того, чем он жил, не могли не ска­заться на его работоспособности и подорванном войной здоровье. Но они, однако, не сломили духа и убеждений фронто­вика. Он боролся и оставался верен исповедуемым им идеалам, смело и решительно выступал с критикой распространяемого демагогами очернения нашей истории и идеологии, патриотиче­ских традиций советского народа, болел за родную ему литера­туру. В статье под красноречивым названием «Гражданином быть обязан...», определяя «некоторые особенности идеологической борьбы на современном этапе», он, в частности, писал: «...сила советской литературы всегда была прежде всего в вы­явлении тех особенностей советского человека, которые ведут к активному преобразованию действительности. В этой дея­тельной энергии героев на благо общества, в активных поисках своего места в нем формировались и сами характеры — цель­ные, волевые, благородные» (Ленинградский университет. 1969. 25 марта). И, обращаясь к художественным и литературно-кри­тическим произведениям некоторых авторов, он решительно от­вергал опасные тенденции десоциологизирования творчества, размывания подлинных идейно-эстетических ценностей и крите­риев. В беспринципности, скептицизме, нигилистическом отно­шении к важнейшим социальным и моральным категориям нашего бытия П. С. Выходцев видел проявление и распростра­нение современного ему мещанства, улавливая, таким образом, ту гнильцу, которая поражала многих в годы так называемого застоя и не только в литературной среде, и из которых выросли неприемлемые им нынешние перемены в стране.

Бережной А.Ф. Они сражались за Родину: Универсанты в годы войны и в послевоенные годы. Вып. 3. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1997. С. 26-28.