Когда началась война, Юрию Георгиевичу Алексееву только-только исполнилось 15 лет. В Ленинграде он прожил до июля 1942 года, пока его семью не эвакуировали в Тбилиси. Военную юность он помнит в мельчайших подробностях, как будто это было вчера: и как вместе с одноклассниками искал лазутчиков на Васильевском, и гул немецких самолетов, и то, как чуть сам не погиб под бомбежкой, и вкус последних в его детстве ленинградских пирожных.
Война! Война!
22 июня 1941 года... Наступило очередное семейное утро воскресного дня: выполнив все домашние хлопоты моя матушка, как всегда, прилегла отдохнуть, а мы с отцом сидели за столом и слушали радио. Вдруг развлекательная передача прервалась объявлением: «Внимание! Говорит Москва! Товарищи, не выключайте радиоприемники! Через несколько минут будет передано важное правительственное сообщение». Тогда-то я впервые и услышал голос Левитана. Потом к советскому народу обратился Вячеслав Михайлович Молотов. Прослушав сообщение, отец повернулся ко мне и сказал: «Война! Война!»
В этот же день я, испуганный, помчался в школу, которая находилась между 10-й Линией Васильевского острова и набережной. Там уже собрались все наши ребята: ученики восьмых и девятых классов, юные комсомольцы и пионеры. Школьная комсомольская организация поставила необычную для нас, подростков, задачу, к которой, однако, все отнеслись серьезно: ловить шпионов. Лично я и мои товарищи искали лазутчиков, патрулируя Средний проспект: мы высматривали в толпе подозрительных людей, останавливали их и пытались отправить в милицию. К сожалению, поймать так никого и не удалось – мы ведь тогда были уверены, что на шпионе так и будет написано «шпион».
Мальчикам – пожарную форму, девочкам – халаты санитарок
В первые дни войны школьники занимались укреплением школы и подготовкой к противовоздушной обороне. Все свободное время я проводил на дежурстве. Мальчишкам было поручено таскать на верхние этажи песок и воду, чтобы в случае попадания бомбы на крышу здания у нас была возможность ее потушить. На чердаке невозможно было дышать. Я до сих пор помню этот запах раскаленной крыши.
Тогда же, в конце июня, мне и моим товарищам выдали пожарное обмундирование, каски и пояс с топориком. Носить эту форму было почетно, потому что все мальчики моего времени мечтали служить в рядах Красной Армии. А нашим девчонкам раздали халаты санитарок и выделили места в учительской. Допризывной подготовке в школе уделяли немало времени: всех детей учили военному делу, и учили, надо сказать, отлично. Например, каждый мальчишка с закрытыми глазами мог быстро собрать и разобрать винтовку 91/30.
Первая бомбежка и счастливое спасение
К концу августа все чаще стали давать объявления о воздушной тревоге, бывало, они звучали по несколько раз в день. Помню, у меня был личный дневничок, в котором я оставлял пометки о каждом предупреждающем сигнале: насчитал их тогда порядка 150 штук. Жалко, что он не сохранился: было бы интересно сейчас его почитать. До сентября 1941 года на территорию Ленинграда не упала ни одна бомба. В народе тогда ходили слухи о том, что сам Гитлер родился в нашем городе, поэтому и не бомбят. Врали, конечно.
И вот наступило восьмое сентября, именины моей матушки Натальи. В то утро мы отправились с ней за пирожными к празднику в знаменитую кондитерскую “Nord” на Невском проспекте. Подъехали к Казанскому собору на трамвае, и вдруг внезапно объявили воздушную тревогу. Люди начали быстро выскакивать из транспорта и побежали в укрытия, а я, наоборот, полез наверх, чтобы оценить обстановку. Перед глазами был совсем другой Ленинград: повсюду раздавалась пальба, вдали клубилось огромное черное облако дыма – горели Бадаевские склады с продовольствием. Именно с того дня бомбардировки и обстрелы города стали для нас чем-то обыденным. К слову говоря, пирожные мы тогда все же купили. В последний раз.
С каждым днем детей на улицах города становилось все меньше, а те, кто оставался в Ленинграде, продолжали нести свое дежурство. В одно из таких я чуть и не погиб. Помню, сижу ночью на крыше, и вдруг раздается воздушная тревога. Вижу, как стреляет разноцветными снарядами зенитная артиллерия. Слышу гул немецких самолетов. К тому времени мы уже научились по звуку отличать наши самолеты от германских: моторы звучат по-разному. Затем упала бомба. Тяжелая фугасная бомба. Взрыв был такой силы, что меня чуть не скинуло на землю, но я вовремя успел уцепиться за конек крыши. Это меня и спасло.
Эвакуация в Тбилиси
Если в первые месяцы войны мы жили неплохо, и продовольственной нормы вполне хватало для питания, то к концу сентября в Ленинград пришел голод. Папа рассказывал мне, что по дороге на работу ему приходилось буквально перешагивать через тела людей. Некоторые погибали прямо у станков на заводе. Чуть позже от голода скончался и мой отец, как десятки, сотни, тысячи других ленинградцев. После его гибели жить нам стало очень трудно, поэтому моя мама приняла решение эвакуироваться к родственникам в Тбилиси. Оформив все документы, отправились в путь. Дорога проходила через Сталинград, в котором мы оказались 23 июля 1942 года, ровно за месяц до его бомбардировки. Своими глазами я видел фонтан «Детский хоровод», который впоследствии был полностью разрушен.
В Тбилиси мы прибыли в конце августа. Там я поступил в девятый класс. Сначала хотел работать на заводе, но тетя мне строго сказала: «Учись!». В Грузии прошла моя юность длиной в одну зиму, потому что пятого ноября 43-го года я пошел служить в Красную Армию. Так и началась моя профессиональная служба в рядах Советских войск, на Черноморском флоте.
Юрий Георгиевич Алексеев (15 апреля 1926 г., Ленинград) — один из крупнейших российских историков, доктор исторических наук, профессор СПбГУ, заслуженный деятель науки РФ, автор множества работ по отечественной истории. Юрий Георгиевич стал известен благодаря своим многочисленным трудам по военной истории России, а также изучению развития феодализма в русских землях, аграрной истории России. Кроме того, Ю. Г. Алексеев является специалистом по периоду правления Ивана Великого и исследованию исторических документов, таких, как «Псковская судная грамота». Во время военной службы Юрий Георгиевич был удостоен многих орденов и наград, самая значимая из которых − Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». В настоящее время профессор преподает на кафедре истории России с древнейших времен до XX века в Институте истории СПбГУ.
Записала Арина Дараева