«У вас хуже, чем на передовой, там, по крайней мере, известно, с какой стороны обстреливает немец, легче укрыться», – говорили приезжавшие в Ленинград советские солдаты жителям блокадного города. Эти слова приходилось слышать и Алисе Павловне Хазанович, работавшей во время Великой Отечественной переводчиком в штабе Ленинградского фронта. О том, как тогда жилось ей, недавней выпускнице немецкого отделения Педагогического института иностранных языков, расскажут ее записи с воспоминаниями.
Театр при военных действиях
Окончив Педагогический институт в 1940-м, год работала там же преподавателем. Весной было приподнятое настроение: мои студентки хорошо сдали свой первый экзамен по языку. И дома все было благополучно. И вдруг − 22 июня 1941 года война. В первые дни вместе со всеми ленинградцами рыла окопы, где-то в районе Удельной, а в июле добровольно вступила в ряды Красной Армии. Все годы войны была переводчиком в штабе Ленинградского фронта.
Температура в помещениях здания Главного штаба зимой 1941-1942 гг. опускалась до нуля и ниже. Центральное отопление, естественно, не работало, и лишь позднее мы приспособились, установив железные печурки с выводом дымовой трубы в форточку. Голод ощущали этой зимой беспрерывно, хотя и получали больше хлеба, чем гражданское население: 150 грамм и сухарь, заменявший остальные 150 грамм. Кроме того, нам давали жиденькую похлебку и ложку каши с каким-то непонятным маслом. Мы в шутку называли его машинным. Но мы не унывали. Это было, в особенности для нас, женщин, вполне терпимо!
Весной 1942-го было легче: улучшилось питание, и стало тепло! Вот только бомбежки и особенно артобстрелы донимали ленинградцев. Однако жизнь в городе оживилась, открылся в начале один, а потом еще несколько театров. Мы бегали на спектакли, которые часто прерывались во время бомбежек: в зале выключался свет, а зрители не уходили, терпеливо ждали продолжения спектакля.
Наш Фриц
Кроме тягот блокады, которые переносили все ленинградцы, немало трудностей я испытывала и в работе. С настоящим живым немцем до войны никогда не говорила, о диалектах имела довольно смутное представление, поэтому речь немцев, в особенности солдат, часто диалектально окрашенная, воспринималась на первых порах нелегко.
Для проведения агитационно-пропагандистской работы среди войск нацистской армии, находящихся под Ленинградом, в Политуправлении фронта при 7-ом отделе был создан редакционно-издательский отдел (РИО), который составлял и выпускал листовки для радиовещания на немецком языке. РИО возглавлял доктор филологических наук, профессор С. Д. Каценельсон. Легко себе представить, с каким чувством я, недавняя студентка, слушавшая его лекции, начала работать в этом отделе, как старалась скрыть пробелы в моей языковой подготовке. Это было непросто!
В отделе я занималась весьма трудоемкой работой: составлением обзоров писем немецких солдат и офицеров на родину. Большая трудность заключалась для меня в расшифровке почерков, так как почти все письма были написаны готическим шрифтом или, что еще хуже, какой-то смесью готических и латинских букв. А готический письменный шрифт в институте «не проходили», и встречаться с ним раньше мне не приходилось. Из этих писем было видно, что настроение немецких солдат и офицеров со временем сильно ухудшилось. В начале войны в неотправленном письме домой солдат гитлеровской армии писал: «Мы находимся всего в четырех километрах от Петербурга. Когда Петербург будет в наших руках, можно будет считать войну законченной, и мы победоносно вернемся на родину, домой». А вот уже в 1943 году, судя по показаниям военнопленного, немцам «война надоела».
Работа нашего отдела особенно усилилась в 1943-1944 гг. в период прорыва и снятия блокады. Здесь нам помогали находившиеся в рядах Советской Армии немецкие антифашисты. Один из них − Эрнст Келер. Его выступления по радио, составленные им листовки, а также его беседы с военнопленными были особенно эффективны, так как перед солдатами и офицерами гитлеровской армии выступал немец, бывший лейтенант немецкой армии, ставший на путь борца-антифашиста. Эрнст Келер пользовался большим уважением и популярностью в Политуправлении фронта. Часовые у здания штаба в Ленинграде, а затем на КПП, когда Политуправление находилось за чертой города, привыкли к нему и любовно называли его «наш Фриц».
«Три коровы»
После окончания войны в течение четырех лет я работала в качестве литературного сотрудника в газете Советской Армии, издававшейся ежедневно в Вене для местного населения. Задачей нашей газеты, бывшей тогда единственным источником информации для австрийцев, была идеологическая, разъяснительная работа среди австрийского населения: немало людей там было отравлено ядом фашистской пропаганды, а силы сопротивления нацизму не так велики.
Секретарем отдела писем и связи с читателем работала 18-летняя девушка, которую мы все называли Макси. Кстати говоря, это была ее партийная кличка в годы нацизма, а настоящее имя – Леопольдина, сокращенно − Польди. В период аншлюса Макси, будучи членом Союза Коммунистической молодежи Австрии, вела активную антифашистскую борьбу, как и все другие члены ее семьи. В 14 лет за расклеивание на улицах Вены антифашистских листовок она была арестована и четыре года находилась в концлагере Равенсбрюк, который был освобожден Советской Армией.
Не менее интересна и драматическая судьба ее мужа, Макса Байра. В 1937 году Макс, будучи 17-летним крестьянским парнишкой из Тироля, услышал, что в Испании идет война против франкистов и на стороне республиканцев сражаются интернациональные бригады, состоящие из представителей разных стран. Недолго думая, Макс продал доставшиеся ему в наследство от родителей три коровы и купил билет до Парижа, где вступил в интербригаду. После краткого обучения был зачислен в австрийский батальон 11-й интербригады, с которой сражался против франкистов, пока в бою не был ранен и направлен на лечение в госпиталь, а затем интернирован во Францию. Знаменитый чешский писатель Эгон Эрвин Киш тоже находился в Испании, а затем, уже во Франции, стал старшим другом и политическим наставником Макса, о котором потом написал рассказ «Три коровы».
Я до сих пор поддерживаю дружеские отношения с этими замечательными людьми, чуткими, добрыми, внимательными. Мы видимся каждый раз, когда я бываю в Берлине. Вспоминаем нашу молодость...
«Вечерний звон» в Вене
Немало было сделано отделом информации советской администрации для оживления культурной жизни Австрии. К примеру, в первый же год после ее освобождения Советский Союз, несмотря на большие экономические трудности в своей стране, вызванные войной, выделил миллион австрийских шиллингов для восстановления знаменитой Венской оперы, разрушенной незадолго до конца войны, 12 марта 1945 года, англо-американскими бомбардировщиками.
Вначале я работала корреспондентом-организатором в отделе писем и связи с читателем «Австрийской газеты». Работа эта была интересной, так как была связана с живым общением с читателями, которые обращались в газету по самым различным вопросам, например, об австрийцах, находившихся в плену Советской Армии и о сроках их возвращения.
Примерно через год к работе в отделе писем прибавилась еще одна, очень ответственная: я стала одним из редакторов журнала "Weltillustrierte", еженедельного иллюстрированного приложения к нашему изданию. На его страницах рядом с нейтральным в политическом плане и развлекательным материалом с яркими иллюстрациями помещались тексты, рассказывающие правду о жизни в СССР, о его людях. Такая активная пропаганда была совершенно необходима, ибо австрийцы часто совсем ничего не знали о Советском Союзе или имели обо всем, что у нас происходит, превратное представление.
Большую роль в нашей борьбе за массового читателя сыграли читательские конференции, организованные сотрудниками редакции в Вене и других городах советской зоны оккупации. На конференциях обсуждались злободневные вопросы, затрагивающие наших читателей. Популярности газеты среди населения Австрии способствовали ежегодные балы в дни масленицы, которые проводил наш журнал "Weltillustrierte" в помещении бывшего императорского дворца Хофбург. Эти балы собирали до трех тысяч читателей. К участию в концертах на этих балах привлекались лучшие артисты австрийской столицы, а также советские художественные коллективы. Особенно большой успех выпал на долю ансамбля песни и пляски Советской Армии, ансамбля под руководством Игоря Моисеева и хора Свешникова. Вся Вена распевала после этих концертов «Вечерний звон»! Наша газета просуществовала до 1955 года, то есть до того момента, когда советские войска были выведены из Австрии.
Подготовил Илья Верхоглядов
Материалы предоставлены Советом ветеранов филологического факультета СПбГУ