Закрыть

Меню

Широков Николай Петрович. Война затормозила все

Совсем скоро страна будет отмечать семидесятилетие снятия блокады Ленинграда, а позже и День Победы. Однако не было бы этой победы без них, сегодняшних ветеранов. Мы живем благодаря им. Они для нас легенда. Ветеран войны Широков Николай Петрович о войне, современной  молодежи  и службе в армии.

- Николай Петрович, расскажите, пожалуйста, где Вас встретила война?

- Я уроженец Калининской области. Радио  у нас, конечно, в деревне было. В двенадцать  часов я услышал выступление Молотова, что началась война, мне было пятнадцать лет. Все ждали, что не сегодня-завтра, но она будет. Тогда я был дома, а сестра корову доила, лето было. Как услыхала она, что война будет, заплакала, закричала, побежала на улицу сразу. Там уже в деревне все девчонки плачут, мальчишки не плакали, конечно. Но все были уверены, что немцев мы быстренько разобьем. Однако пришлось долго воевать. Четыре года, и мне досталось немножко.

- А как проходили Ваши довоенные годы?

- В октябре 1941 года когда вернулись к себе домой после эвакуации, ничего не было, двор был разбит. Дом кое-как восстановили, залатали дыры и жили. Колхоз восстанавливался. Все лето 1942 года я работал в колхозе, а 10 января 1943 года меня призвали в армию. Мне было семнадцать  лет. Я не был доброволец, я пошел на войну в настоящий призыв. 

- Вы были совсем молодой, семнадцать лет. И вас уже такого юного призвали на войну. Какие ощущения в тот момент возникли?

-Нужно, значит, я иду. Не было ощущения, чтобы сказать: «Да я бегом на войну!»

- А почему?

- У нас в семье было семь человек детей, я - последний. У меня уже пять братьев было на войне! Всего одна сестра в семье. И уже от двоих не было никаких вестей, они до войны еще служили в армии. Поэтому мать с отцом переживали. И чтобы я сказал, что я пойду в армию?! Разве мать могла бы вынести?! Я не хочу сказать, что я патриот такой, что я кричал: «Давайте скорей в армию!» Когда повестку получил, а приказы призвать, были развешаны везде тогда. Я к этому отнеся так: призовут, значит, призовут. Нас же много тогда было, все пошли.

- Ваши братья вернулись с войны?

- Нас трое вернулось. Вместе со мной. В живых сейчас остались сестра и я.

- Навещаете тех, кто остался на родине?

- Родители мои и братья умерли уже, а сестра там осталась. Я езжу туда каждый год.

- Николай Петрович, скажите, как началась ваша военная жизнь?

- По призыву в армию меня направили в Чувашию, в запасную дивизию, в учебный батальон. Готовили сержантский состав. Учился там до июля 1943 года. Тогда приехали представители другой части, и нас отобрали двадцать человек учиться на танкистов в танковую дивизию во Владимир, где с июля 1943 года и по октябрь 1944 года я учился и служил в запасной танковой дивизии, на механика-водителя. В этом же году был сформирован отдельный артиллерийский дивизион самоходных установок, и нас отправили в Горький (Нижний Новгород), и затем отправили на второй Белорусский фронт. Там я начал войну с наревского плацдарма под Варшавой. И прошел Польшу, Германию. И, вот, для меня закончилась война в порту Ростока, в Германии.

- А как узнали о том, что, наконец, победили врага?

- О победе узнали сразу. Я оказался в карауле, стоял на посту в это время. Было восьмое число. Наш полк освободил Росток, все, и больше мы никуда не двигались. Мы в Ростоке так и остались. В два часа ночи застреляли везде, думали, фашисты прорвались. Оказалось, подписан акт о капитуляции. В два часа ночи девятого мая, а не восьмого, потому что мы жили по московскому времени.

Оказалось, подписан акт о капитуляции. В два часа ночи девятого мая, а не восьмого, потому что мы жили по московскому времени.

- И что же вы почувствовали в тот момент?

- Радость, конечно, была  неохватываемая. Все кричали «ура!», все радовались, все стреляли. Даже я на посту стоял и то стрелял. Хотя по уставу стрелять было не положено. Тут никаких ограничений не было. А потом, все, запретили стрелять сразу. Знаете сколько патронов, боеприпасов выпустили?!

- Да, представляю, Николай Петрович. Вы узнали, что пришла победа, отпраздновали ее. А что было дальше в вашей жизни? 

- Тридцать пять лет я в армии отслужил. После победы наш полк самоходных установок расформировали. И нас направили по другим частям. Я – механик –водитель. Сначала в двадцать седьмую гвардейскую мотострелковую дивизию в разведроту. Мы были водители-бронетранспортеры. А потом, когда сокращались военные силы, технику надо было вывозить из Германии на территорию СССР. Нас всех собрали в 1948 году, погрузили на эшелон, и мы сопровождали сюда, в советский союз технику. Затем меня направили в Киевское танко-техническое училище. Рядовым и сержантом я прослужил девять лет. Окончил ускоренные курсы. Получил звание техника-лейтенанта, и был направлен в Кантемировскую дивизию под Москву. Там служил полтора года. Потом по замене меня направили в Германию. Чтобы дослужиться от лейтенанта до капитана, мне понадобилось семь лет. Затем направили меня в Вологду и Череповец в 1959 г.

- Да Вы что? Бывают же в жизни совпадения. Я сама родом из Череповца! И как Вам наш город в то время? Понравился?

- (Улыбается) А по Вам видно, что вы с тех краев. Я там полтора года служил, город хороший. Потом перевели в саму Вологду. А потом в штаб Ленинградского военного-округа в бронетанковую службу.

- То есть, Вы уже окончательно вернулись в Ленинград?

- Нет, я приехал сюда в 1968 году. Был приказ командующего, перевести меня сюда.

- И как Вас встретил город?

- Сразу меня пригласили в транспортное управление Ленгорисполкома. Я там был начальником кадров. Там я ушел в шестьдесят третий танкоремонтный завод в Стрельне, где проработал десять лет. А потом в академической гимназии главным инженером.

- Несомненно, война - тяжелое и страшное время. Николай Петрович, может быть, есть в вашей жизни событие, о котором вы всегда будете помнить? Страшное, или наоборот какая-то маленькая радость?

- Понимаете, я был в таком возрасте, как Вы. Мне было девятнадцать лет, когда я закончил войну. Вот в таком возрасте страха почти не бывает. Бывает уже, когда постарше. Ну, подумаешь, разорвал снаряд, не попали. Я не ощущал такого. Страшно было, когда в атаку шли. Даже не то, что страшно. Я понимаю, когда что-то ты видишь, ужас тебя берет. А там же ужаса нет, там идет целый полк, ты же не один. Ужаса такого не испытываешь. Да были, неприятности. Машина горела два раза, две машины сгорело.

Мне было девятнадцать лет, когда я закончил войну. Вот в таком возрасте страха почти не бывает. Бывает уже, когда постарше.

- А ранены были?

- Нет. Две машины сменил, но не был. У меня не очень много войны то было.

- Была ли у вас злость к немцам?

- Конечно, была. Не отрицаю, была! Но я ведь ни одного немца не убил. Лично я ни одного. А мой экипаж убил. Я ведь водитель - наводчик, только рычагами управлял. Скажут -налево, я налево, скажут - направо, я направо, прямо так прямо.

- Как на Вас повлияла, война? Стали ли Вы другим человеком? Ведь ушли совсем мальчиком, а вернулись взрослым мужчиной…
- Валерия, Вы представьте. Я тридцать пять лет отслужил в армии. Когда мне было девятнадцать лет, закончилась война. Если бы я пришел после войны сразу же домой, были бы одни ощущения. А так, я рос вместе со страной. Страна изменялась, и армия изменялась, и я. Я же видел, как восстанавливается Ленинград, разруху, как шла война. Что другим я стал, да. Я отслужил солдатом, мне было двадцать пять лет уже. Надо было закончить среднюю школу. Я получил аттестат зрелости только в тридцать один год! И потом экстерном, заочно вся учеба. Чтобы служить дальше, нужно было закончить училище. Только в 1964 году закончил учиться. Мне уже было сорок лет!

- Вы жалеете  о том, что была она, эта война? Что поломала вашу судьбу?
- Конечно! Все жалеют. Настолько отбросила все назад: разруха, голод, все пришлось восстанавливать, детей сколько погибло, людей. Что война была да, жалею,  а то, что поломала, нет. Я бы с удовольствием опять пошел в армию. Тогда ведь в Красную армию шли с удовольствием, ведь тогда пропаганда была. Повторил бы свою жизнь. Не отказался. Сегодня каждый должен отслужить в армии. Всего год. А я прожил в казарме девять лет, девять! Подъем и отбой, подъем и отбой!

Тогда ведь в Красную армию шли с удовольствием, ведь тогда пропаганда была.

- Наверное, все-таки война и девять лет казарменной жизни не остались незамеченными. Что в Вас они воспитали?

- Честность и обязательность. Чтобы было так, сказано-сделано. И не так просто когда-то, а пунктуально. Я сказал, что приду к Вам, я не опоздал.

- Даже раньше пришли…

- Да, это во мне армия воспитала. Я не люблю, когда мои дети так делают. Если сказал– сделай. Не можешь – предупреди.

... Чтобы было так, сказано-сделано. И не так просто когда-то, а пунктуально... Если сказал – сделай. Не можешь – предупреди.

- Николай Петрович, теперь давайте побеседуем о дне сегодняшнем. Как Вы отмечаете день победы?

- На парад нас приглашают. Меня, правда, только один раз приглашали. В концертном октябрьском зале я был приглашен несколько раз. А в Москву всего едет человек 50-60. Я не попадал ни разу. Мы все танкисты и офицеры собираемся обязательно на день победы и на день танкиста. Мы накануне в Сертолово на полигоне собираемся. Там проходят показные выступления танкистов и праздник.

- Вы считаете, сейчас день победы достаточно чествуют или нет?

Сейчас стали более-менее хорошо, по сравнению с девяностыми. Тогда вообще перестали. Все было забыто. С приходом  Путина только возобновили чествование участников войны. Какие - то льготы стали давать.

- Общаетесь ли с кем-то из армейских товарищей?

- Долго мы встречались, сейчас уже никого не осталось. Нас было четверо, кто прошел долго вместе после войны и  так до пятидесятого  года. Мы все лет десять поддерживали связь, а потом связи потерялись. Все в войну шли друг за друга. Там не могло быть по - другому. Мы же танкисты.

- Когда началась война, дух патриотизма он наверняка был. А сегодня он есть у молодого поколения?

- А как я могу сказать? Если я не вращаюсь с вами.

- Сейчас ведь многие говорят, что молодежь стала невоспитанная. Не патриот своей страны и подобные вещи.

- Это же не от молодежи зависит, а от того, как воспитывать их. Молодежь такая же. Человек ведь рождается одинаковый. Просто тогда нас воспитывали, в школе были и кружки, и стреляли, и играли в зарницу, в войнушку. А сейчас ничего нет. Это зависит не от молодежи, а государства. Как оно будет воспитывать. Вы же не были в пионерах и комсомольцах. Ведь тогда все было собрано и организовано. Сколько песен о комсомоле написано!? А сейчас ведь нет песен, молодежной патриотической песни. Тогда у нас был враг, все знали, что война будет. А сейчас врага нет, а танки и ракеты готовим. Для кого?

- Спасибо, Николай Петрович, за приятную беседу! Здоровья, Вам. Это самое главное!

Беседовала Валерия Костромицына

Уважаемые универсанты! Если вы заметили неточность в опубликованных сведениях, просим Вас присылать информацию на электронный адрес pro@spbu.ru